Палач, скрипачка и дракон - стр. 7
Лиза только головой покачала. Бесполезно объяснять матери, что для нее монастырь – не тюрьма, не вечный траур, а, напротив, – вечная радость и свобода духа. Что с нетерпением ждет обряда. Что день и ночь грезит о крохотной келье, о днях, мерно текущих в молитвах и благочестии. И чтобы вокруг – такие же кроткие люди, возлюбившие Дио всем сердцем…
Мать, поняв, что не достучится до сердца дочери, вздохнула, встала. Окурок папиросы смяла пальцами – привычка, от которой Лизу всегда передергивало, – и запулила щелчком в помойное ведро.
– Поздравь хоть пиликалку свою, – сказала, вернувшись к печи, в которой, не требуя никакого к себе внимания, доспевал пирог. – День рождения у нее ведь. Да ботинки заодно попробуй.
– Ботинки?!
В прихожей, прежде незамеченные, стояли кожаные высокие ботинки. Глядя на них, первым делом Лиза подумала, что стоят они столько, сколько мать за два месяца зарабатывает, прибираясь в богатых домах. Потом уже подумала, что выглядят они чересчур… греховно. Черные, блестящие, будто горды своей чернотой. А эти цепочки по бокам – зачем? Просто украшение?
Лиза покачала головой. В подобном легко себе представить Энрику – бойкую, решительную девицу, готовую хоть с самим Диасколом в пляс пуститься, лишь бы не скучно. А ей, Лизе, завтрашней монахине, к чему такое?
– В город ездила, – послышался сзади голос матери. – Там сейчас такие в моде. Вот, решила…
– Спасибо тебе, мама, – сказала Лиза, подумав, что поблагодарить в любом случае лишним не будет. – Да только, боюсь, не по мне они. Не пустят в монастырь в таком вот…
– Ой, все-то ты с монастырем своим! – Мама развернулась, пошла обратно в кухню. – Ну срежешь цепочки, сойдут за нормальные. Делов-то…
Тон матери Лизу не обманул – обиделась. Даже не обиделась, а глубоко огорчилась, что таким вот нелепым подкупом не вернула в мир дочкину душу. Горько стало и тяжело. Захотелось уступить, чтобы в этот последний день увидеть на лице матери улыбку. Но вот улыбнулся из вечной тьмы Диаскол, и Лиза решительно обула свои стертые ботиночки.
Закутавшись в старенькое пальтишко, которое еще мать в ее возрасте носила, Лиза пересекла дворик, толкнула калитку, с которой осыпался на руку пушистый снежок, и чуть не натолкнулась на кого-то. Мужская рука легла ей на плечо, останавливая.
– В монастырь собралась, а сама в землю смотришь, – произнес укоризненно голос. – В небо смотреть надо, там Дио живет!
– Дио – везде, – возразила Лиза, прежде чем поняла, что над ней смеются. Да не кто-нибудь, а Рокко, ученик колдуна. Вспыхнув ярче утреннего солнца, Лиза отстранилась.