Падший ангел - стр. 28
Доминик первым приходит в себя. Мои глаза, замершие на Россе, замечают, как он делает резкий выпад вперед и бьет брата в лицо. Доминик сильный, но он худее Росса. Драка с ним – самоубийство, и я понимаю, что он тоже знает это. Дом собирается дать мне еще одну фору. Доминик и Росс валятся на пол и, превратившись в перекатывающийся клубок, дерутся. Их удары жестокие и яростные. Каждый ничуть не щадит своего соперника. Доминик кидает на меня быстрый взгляд и приказывает:
– Беги, Селена!
Я, честно, хочу сделать это, но потемневшие глаза Росса говорят мне, что он не отпустит своего брата живым. Он убьет моего друга прямо сейчас. Цена моего возможного побега слишком велика, и я продолжаю стоять на месте. Лицо Доминика уже похоже на кровавое месиво, а Росс едва ли запыхался. У него ни одной царапины. Лишь костяшки пальцев, которыми он бьет Доминика в живот, покрылись кровью. Дом хрипит, но не перестает бороться. На секунду ему удается взять верх и ударить Росса в колено. Но Кинг старший вновь возвращает контроль себе.
– Беги! – кричит Дом.
И я бегу, но не из номера, а к нему. Мои трясущиеся руки обхватывают Росса и пытаются оттянуть его от Доминика. Ничего не происходит. Доминик что-то бормочет мне, однако я игнорирую его. Прикосновения к Россу обжигают кожу, но лишь мою. Он, поглощенный злостью, ничего не чувствует.
– Росс! – кричу я. Мой голос срывается, когда я вынуждена схватить его лицо и сказать самое ужасное: – Отпусти его, и я сделаю все что угодно. Только не трогай его.
Тьма медленно сползает с серебристых глаз, и Росс останавливается. Мои пальцы касаются его скул, и он, наконец, это ощутил. Сердце бешено колотится, а на душе лишь обреченность. Все, бежать уже поздно. Росс накрывает мои руки своими, и я вздрагиваю. Он встает, держась за меня. Его грудь часто вздымается, а древесный запах окружает меня, заманивая в ловушку. Дьявол нашел меня.
Когда Доминик оказывается вне опасности, я вырываюсь из рук Росса и падаю на пол. Сдержать слезы становится практически невозможно, но я не заплачу перед ним. Доминик поднимается на локтях, и я помогаю ему, попутно оглядывая травмы. Обе брови рассечены, на носу большая ссадина, под глазом наливается гематома, а губы разбиты. Если я и успела забыть, какого ненавидеть Росса Кинга, то сейчас я вспомнила все.
Смерть мамы, предательство, избитый Доминик – все это достойные причины для ненависти.
Понимаю, что моему другу сейчас невыносимо больно, но не могу не кинуться ему на шею. Он – моя опора, мое часть моей души, и плевать, что подумает Росс. Я чувствую, что он смотрит. Пускай. Доминик мне дороже любого здравого смысла. Дом одной рукой обнимает меня, и мы встаем.