Падшие люди - стр. 28
– Ты к себе несправедлива. Послушать тебя, так ты прямо старуха, как наша Матрона.
– Я старше тебя.
– Ненамного.
– На сколько?
– Мне двадцать пять.
– Ты выглядишь на двенадцать. И как отнесется к этому твоя семья? Они никогда не допустят нашего брака. Думаешь, мама твоя будет плясать от радости, что ее сын позвал в жены простолюдинку-медсестру, которая к тому же старше его на пять лет? Я воспитана в Армии спасения, доктор Ланкастер, привыкла стучать в тарелки и к тому, что пьяные закидывают меня овощами, так что, уж простите, но мне непонятно, зачем я понадобилась хирургу в качестве жены. Как-то это подозрительно.
Разгневанная, я встала с кровати и, подойдя к зеркалу, принялась приглаживать волосы и поправлять растрепанную Томасом одежду.
– Старовата я для тебя, во мне полно горечи, – сказала я ему. – Побереги свое красноречие для девицы помоложе. Тебе это не будет стоить таких трудов.
– Но мне нравится труд, Чапмэн.
Я напомнила ему, что у меня нет родных, нет богатых тетушек и дядюшек, от которых можно ожидать наследство. Он ответил, что мертвые родственники ему больше по нраву, некому будет докучать нам на Рождество. Я сказала, что у меня нет денег, нет приданого. Он ответил, что у него будет собственный доход, как только он организует свою практику, а когда-нибудь унаследует Аббингдейл-Холл со всем, что к нему прилагается. Но как же его мать? Разве она не должна одобрить его брак? Разве она уже не подобрала ему невесту?
– Чапмэн, в отношении меня ты должна четко усвоить кое-что. У меня есть любимая сестренка Хелен. Внешне малютка, она, как и все маленькие существа, склонна воображать себя более важной, чем это есть на самом деле. Представь себе разъяренного джек-рассела. Познакомишься с ней, сама поймешь, что я имею в виду. Хелен предпочитает, чтобы я жил в Лондоне и не мешал ей царствовать в замке, и пока я ей это позволяю. Со временем настанет и мой час, а пока пусть она правит домом и руководит слугами. Далее. У меня есть мать – тщедушная старушка. Она вся дрожит и трясется, но по-прежнему малюет лицо, подобно семнадцатилетней девице, которую должны представить ко двору, хотя оно у нее перекошено, а сама она слова не способна вымолвить, чтобы не пустить слюну. Я могу делать что хочу. Отца надо было бы опасаться, но его давно нет в живых. Умер, когда мне было четырнадцать лет. Сердце внезапно остановилось, как часы. Так что мы с тобой, Чапмэн, оба – вольные птички. Они не станут поднимать шума из-за моей женитьбы, даже если не одобрят мой выбор. Не рискнут устраивать сцену, опасаясь скандала.