Падение Вавилона - стр. 19
– Утечка могла быть от Северцева?
– Нет, – Дежнев помотал головой. – Само собой, что событие предпоследнего дня девяностого года его подкосило, он запил. Сел как-то пьяным за руль и… разбился.
– Когда это было?
– В 1992-м году. Тогда ОКБ ИКИ закрыли, меня перевели в Москву.
– А что было в 1990-м?
– Как? Вы не знаете?
– Мне интересна ваша трактовка событий, – уклончиво объяснил полковник.
– Это понятно, – Дежнев придвинулся и, смакуя каждое слово, заговорщически поведал: – Все началось в ноябре 1990 года. На Байконуре, где стартовал спутник с нашим оборудованием, во время старта ракеты умер инженер-испытатель, казах. Я его не знал. Но наши конструкторы с ним контактировали. Приехали оттуда смурные, особенно Новак. Он был на похоронах у этого казаха. Несколько дней меня расспрашивал о моем начальстве. Естественно, я доложил куда надо. А тридцатого декабря того же года Новак пропал.
– Пропал? – Вахрушев не смог скрыть своего удивления и тут же себя упрекнул.
– Бесследно. Ни места преступления, ни трупа.
– Расскажите подробно, при каких обстоятельствах пропал Новак.
– Тридцатого я его видел выходящим с Мордой.
– Кем?
– Ну! Этот! Как его? Фамилия противная. Мардарь! Павел Анатольевич.
– Конструктор… – вспомнил Вахрушев из доклада эксперта.
– Ага. Молодая поросль. Когда вернулись, выяснилось, что Новак пропуск потерял. Я выписал ему временный. После этого Новак исчез. Пиджак, в котором был паспорт, ключи от квартиры и деньги, так и остался висеть на спинке стула. Прочесали все здание – его нет. Меня уволить хотели, Султанов меня ненавидел, а тут такое… Отыгрался по полной. Но комиссия решила никого до конца следствия не трогать.
– Комиссия?
– Да, сборная солянка была: местная прокуратура, наше ведомство и три следака из Москвы. Мы их в воинской части разместили неподалеку от лаборатории.
– Что выяснила комиссия?
– Передо мной, понятно, они не отчитывались, но по слухам, я так понял, что все зацепки отработали, и ни одна на след не вывела. Поэтому я и сказал, если и была утечка, а мы тогда этого не знали, то только через Новака. Он скопировал программу и слинял. А в свете его встречи с америкашками не удивлюсь, если он рванул в Штаты. Ушлый был мужик. Английский знал. Говорил бегло, почти без акцента, – он цокнул языком. – Вот так-то!
Следующий час Дежнев подробно рассказывал об остальных сотрудниках, но мысли Вахрушева вертелись вокруг Новака. Почему никто из Управления не сказал, что Новак исчез?
В конце допроса полковник спросил:
– Помните фамилии следователей из Москвы?
– Я общался только с их главным. Кажется, его фамилия была… – Дежнев закатил глаза. – Авилов! Имя? Как же его имя… То ли Тимофей, то ли Матвей… Точно не скажу.