Падение «Вавилона» - стр. 55
– Толя? – искренне обрадовалась моя бывшая учительница и поцеловала меня в щеку. – Ну, как ты?..
Если вопрос касался текущего момента, то ответ на него прозвучал бы, думаю, для автора вопроса шокирующе, ибо, повествуя о своей армейской долюшке, я усиленно размышлял, под каким бы предлогом к себе красавицу учительницу пригласить, тем более маман была на работе и квартира бесполезно и преступно простаивала.
– Может, посидим, по рюмке коньяка… – обтекаемо предложил я, получая из рук продавщицы пакет с апельсинами.
– С удовольствием, – с какой-то даже готовностью согласилась она. – Но я жду звонка… Так что только если ко мне… Ты как?.. Коньяк, кстати, есть…
«Ты как?» Интересный вопрос!
Не знаю, какого она ждала звонка и был ли таковой, но последующие двое суток увольнения я всецело посвятил упоительным прелестям молодого женского тела, полностью растворившись в нем. Учительницу именовали Ксения, и этим именем следовало бы называть тайфуны.
С двухчасовым опозданием, качающийся от бессонницы, пропахший распутством и дамской парфюмерией, с криком маман в ушах: «Вот ты какой!» – я прибыл под испытующий взор своего капитана, произнеся неповинующимся, деревянным языком зазубренные словосочетания о готовности продолжить священный долг…
Комроты выразительно посмотрел на часы. Помедлив, изрек с хмурым осуждением:
– Вы… сильно отстали от занятий. Придется наверстывать. И усиленно, товарищ курсант.
– Так точно, – просипел я.
На занятиях, вдумчиво пяля глаза на принципиальную электрическую схему приемного устройства радиолучевого датчика, я видел, как из просвета в абракадабре сопротивлений, диодов и прочих полупроводников мне подмигивает лукавый женский глаз моего бывшего преподавателя.
Да, преподавателем она оказалась высочайшей квалификации, имею в виду, конечно же, не английский, тем более и общались мы с ней эти двое суток в основном междометиями…
Я безоглядно и слепо влюбился. И сознавал с каким-то обмиранием в сердце, что вот и у меня появилась та самая девушка, ждущая своего солдата. Да, пусть я был у нее далеко не первым, но к чему лицемерие, я ведь тоже не отличался, увы, целомудрием, о чем сейчас как-то даже и сожалел.
Но что те, прошлые увлечения! Так, неизбежные издержки физиологических инстинктов… И разве сравнимы они с любовью нынешней, истинной, окрыляющей, дарующей смысл бытия…
Я даже с полнейшей серьезностью воспринимал стишок из армейской газеты, опубликованный в рубрике «Литературное творчество наших воинов»: