Падение «Вавилона» - стр. 44
– Нехорошо поступаешь, Басеев. Не как мужчина. Звездами пользуешься. А на честную драку ведь не потянешь, кишка тонка…
Басеев медленно убрал руку от моего ворота.
Он напряженно раздумывал. И я понимал, о чем именно. Весил я около ста килограммов, Басеев же едва дотягивал до восьмидесяти; мускулатура моя тоже внушала ему известные опасения, но горячий кавказец полагался на свой борцовский опыт, не подозревая, что весь опыт его в моих глазах – не более чем комплекс оздоровительной гимнастики, предназначенный категории спортсменов подросткового возраста.
– Не я тебе это предлагал… – сказал он звенящим от злобы шепотом. – Пошли в спортзал.
Однако прежде чем мы отправились в спортзал, Басеев построил в казарме взвод, сообщив, что желает продемонстрировать подчиненным некоторые азы рукопашной схватки, полагая, видимо, что мое избиение должно носить характер официальный и, главное, публичный.
Для разминки Басеев пошвырял из одного края ковра в другой десяток новобранцев, а затем, глядя на меня орлиным непреклонным взором, вопросил: кто, дескать, из имеющих борцовские навыки вызовется на схватку с ним, мастером?
Подыгрывая спектаклю, я скромно испросил разрешения.
– Надевай курточку, – гостеприимно улыбнулся мне Басеев.
Я надел самбистскую хламиду, подпоясался поясом, одновременно заявив:
– Только уж как умею, чтоб без обид…
Взвод заинтересованно хохотнул. Хохотнул и Басеев.
– Не стесняйся, дорогой, – успокоил он меня. – Отведи душу на командире, разрешаю.
– Значит, стиль – без правил? – уточнил я.
– Я же сказал: не стесняйся! – молвил Басеев тоном раздраженного приказа. Сблизившись со мной и продолжая улыбаться, произнес мне на ухо: – После госпиталя обещаю устроить тебя в такой медвежий угол – всю жизнь помнить будешь, дорогой!
– Вы собираетесь в госпиталь? – спросил я.
Побледнев от гнева, он толкнул меня ладонью в плечо. Скомандовал, вставая в стойку:
– Начали!
Я без сопротивления позволил ему ухватить меня за ворот куртки, а затем сделал то, что по правилам спортивного самбо не полагалось и чем Басеев не владел: «болевой» в стойке.
Кисть лейтенанта, прежде чем он попытался провести какой-нибудь свой бросочек через бедро или передний подхватик, я безжалостно вывернул, тут же ушел за спину обомлевшего от боли противника, резко произвел удушение и, подсадив его под зад коленом, брякнул что было сил на ковер. Мельком я обернулся на сослуживцев, усмотрев в их глазах растерянность и – окрылившее меня восхищение.
Басеев медленно поднялся. В ошарашенном взгляде его отчетливо читалась стылая ненависть.