Падение "Утренней звезды" - стр. 39

И вот теперь это красивое лицо, знакомое Лизавете во всех подробностях, от сеточки морщинок в уголках глаз до маленького шрама на подбородке, неподвижно застыло по ту сторону экрана. Слишком длинные для военного волосы, темные и вьющиеся, Лучезар обычно убирал за уши. Руководство прощало ему такую вольность за светлый ум и искрометные идеи, которые генерировала его нестриженая голова. Теплые карие глаза, прямой породистый нос, смуглая кожа – Горский выделялся из толпы яркой внешностью. Это было редкостью в современном обществе, давно и плотно перемешавшем в себе все национальные черты.

…Изображение ожило – Лучезар улыбнулся:

– Я напугал тебя, Лизонька. Прости, пожалуйста.

Лиза оторопело смотрела на бывшего жениха, пытаясь вспомнить все те слова, которые она придумала для него во время полета к станции.

– Где ты, Лучезар? Что все это значит? – сказала Лиза совсем не то, что хотела сказать при первой после ссоры встрече.

Изображение на миг замерло, словно кто-то включил стоп-кадр, затем выражение лица собеседника поменялось – улыбка погасла, в глазах плеснулась грусть:

– Я здесь, Лизонька.

– Здесь – где? – девушка еще раз затравленно огляделась и, разумеется, никого не увидела. – Тебя здесь нет! Я тут одна! – в ее голосе прорезались истеричные нотки.

– Не волнуйся, милая, все хорошо. Я – здесь. Я – везде.