Падение титана, или Октябрьский конь - стр. 82

– Да-да, – нетерпеливо перебила она, устав быть серьезной. – Я еще кое о чем хочу с тобой поговорить, любовь моя.

В уголках его глаз появились лучики.

– Правда?

– Правда. Я знаю, как мы проведем эти два месяца, Цезарь.

– Если ветер будет попутным, я отправлюсь в Рим.

– Ветер не будет попутным, поэтому мы поплывем по Нилу до Первого порога. – Она похлопала себя по животу. – Как фараон, я должна показать народу, что жду ребенка.

Он нахмурился:

– Я согласен, что ты должна это сделать. Но я должен быть здесь, возле Нашего моря, где легче собрать информацию о том, что творится в других местах.

– Я отказываюсь это слушать! – сердито вскричала она. – Мне наплевать, что происходит вокруг Вашего моря! Ты и я отправляемся на барже Птолемея Филопатора, чтобы увидеть настоящий Египет – Египет Нила!

– Клеопатра, я не люблю, когда меня принуждают.

– Это для твоего же здоровья, глупый ты человек! Хапд-эфане говорит, что тебе необходим длительный отдых и ты не должен сейчас заниматься делами. А что может быть лучше путешествия по реке? Пожалуйста, согласись! Цезарь, пойми, женщине нужны воспоминания об идиллических днях, проведенных с любимым! У нас еще не было таких дней. И не будет, пока Цезарь живет и думает как диктатор. Пожалуйста! О, пожалуйста!

Птолемей Филопатор, четвертый из тех, кто носил имя Птолемей, не принадлежал к числу сильных правителей этого дома. Он оставил Египту только два реальных напоминания о себе – два самых больших корабля, когда-либо построенных человеческими руками. Один, морской, имел четыреста двадцать шесть футов в длину, шестьдесят в ширину и шесть скамей, по сорок гребцов на каждой. Другой корабль был речной баржей с низкой посадкой: триста пятьдесят футов в длину, около десяти в ширину и всего две скамьи с десятью гребцами на каждом из весел.

Местом постоянного пребывания этой баржи служил док, располагавшийся чуть выше Мемфиса по течению Нила. Ее построили сто шестьдесят лет назад, но она хорошо сохранилась, ибо за ней прилежно ухаживали. Поливали водой, смазывали маслом, полировали, постоянно чинили и выводили из дока, только когда фараону хотелось проехать по Нилу.

Планировка «Нильского Филопатора», как называла баржу Клеопатра, включала в себя даже купальни. Аркада соединяла палубные надстройки, носовую и кормовую. Одна из надстроек предназначалась для аудиенций, другая – для пиршеств. Под палубой, над гребным трюмом, размещались личные покои фараона и комнаты для множества слуг. Повседневную пищу готовили на жаровнях, в специально отгороженном отсеке; когда намечалось пиршество, огонь разводили на суше. Большое судно продвигалось со скоростью легионера на марше, и десятки слуг следовали за ним по восточному берегу. Западный берег был царством мертвых и храмов.