Падение титана, или Октябрьский конь - стр. 79
Глаза Цезаря блеснули.
– Возможно, – тихо произнес он, – мемфисская кухня придется тебе по вкусу. Ты очень похудел здесь.
Он стиснул ладони коленями и кратко сказал:
– Римляне могут быть свободны.
Они вышли один за другим, их возбужденное бормотание было слышно, даже когда Фабий закрыл дверь.
– Сначала о тебе, дорогой друг Митридат, – сказал Цезарь, принимая более свободную позу. – Ты – сын, а Клеопатра – внучка Митридата Великого, значит ты ее дядя. Что, если ты вызовешь сюда свою жену и младших детей и задержишься здесь, чтобы руководить восстановлением Александрии? Клеопатра говорит, что ей не нужны чужеземные архитекторы, но ты ведь ей не чужой. И прославился преобразованием пустынного побережья ниже пергамского акрополя.
Лицо Цезаря приняло задумчивое выражение.
– Я очень хорошо помню то место. В свое время я распял там пятьсот пиратов, к большому неудовольствию наместника, узнавшего об этом чуть позднее. Но сегодня там аркады, сады, красивые общественные здания, аллеи для прогулок.
Митридат нахмурился. Крупный мужчина пятидесяти лет, сын наложницы, а не жены Митридата Великого, он очень походил на своего могущественного отца: такой же мускулистый, высокий, желтоволосый, желтоглазый. По римской моде он очень коротко стриг волосы и был чисто выбрит, но одевался на восточный манер, явно имея слабость к золоту, расшитому бархату и всем оттенкам пурпура, известного в красильнях как «багрянка». Терпимые слабости в столь лояльном клиенте, поначалу клиенте Помпея, а теперь – Цезаря.
– Честно говоря, Цезарь, я бы рад это сделать, но, может быть, ты отпустишь меня? Фарнак так и рыщет вокруг, мне надо находиться дома.
Цезарь решительно покачал головой:
– Фарнак не дойдет до провинции Азия, не говоря уже о Пергаме. Я остановлю его в Понте. Судя по сообщениям Кальвина, твой сын отлично тебя замещает, так почему бы тебе не отдохнуть от забот? Ты кровный родственник Клеопатры, александрийцы примут тебя, к тому же, как я заметил, ты и с евреями хорошо ладишь. Самые искусные мастера в Александрии – это евреи и метики, а раз ты дружен с евреями, то и метики тебя поддержат.
– Тогда я даю согласие, Цезарь.
– Вот и прекрасно. Благодарю тебя.
Добившись своего, властелин мира кивком отпустил Митридата.
– А я благодарю тебя, – сказала Клеопатра, когда ее дядя вышел.
«Дядя! Надо же! А чему тут, собственно, удивляться? У меня, наверное, тысяча родственников по линии матери! Фарнак, кстати, тоже мой дядя! А через Родогуну и Апаму мой род восходит к Камбизу и Дарию Персидскому! Оба были фараонами! Во мне соединяются целые династии. Что же за кровь будет у моего сына!»