Падение небес - стр. 28
На следующий день переправились через Теграт, и после этого на обочинах начали встречаться брошенные телеги, кучи мусора и лошадиные трупы – признаки того, что здесь не так давно прошло большое войско. К вечеру путешественники достигли долины, где Харугот сошелся в битве с императором Серебряной империи, и где решилась судьба войны.
Тут сохранились остатки лагеря, сгнившие бревна частокола, и даже уцелевшая бревенчатая вышка. Запах мертвечины еще витал между холмов, скалились обглоданные костяки, сжимавшие в руках древки копий. Все сколь-нибудь ценное отсюда растащили мародеры.
– Нет… это же страшно, жутко, – забормотал Бенеш, и Олен, глянув на молодого мага, увидел, что тот бледен, как полотно. – Настоящее поле смерти… Черная сила, целые облака… Он пустил ее тут в ход, да. Раны в теле земли не закрылись и не закроются долгие годы…
Саттия, судя по встревоженному взгляду, тоже что-то видела или чувствовала. И сам Рендалл ощущал холодные прикосновения, словно кто-то трогал его призрачными пальцами. В ветре чудились жалобы витающих над смертным полем духов погибших тут роданов.
Через долину ехали почему-то шагом, хотя более разумным было ускорить ход лошадей. Эльф и Харальд выглядели невозмутимыми, Гундихар глядел по сторонам с залихватским видом, но понятно было, что это только бравада, что на самом деле и ему не по себе.
Местами скелеты лежали так густо, что кости образовывали настоящий ковер. Встречались изломанные щиты, древки стрел, проржавевшие кольчуги и разбитые шлемы.
– Я должен. Я обязан исправить все это… – сказал Бенеш, когда они поднялись на склон холма, прикрывавшего долину с севера. – Тут тьма и зло, не такие, как обычные, а чужие нашему миру, да.
Голос его прозвучал с необычайной твердостью.
– Ладно тебе, что тут исправишь? – проворчал гном. – Павших не вернуть, и даже хоронить их поздно, клянусь когтями Аркуда.
– Молчи! – одернула его Саттия. – Ты не видишь, что там такое, а я вижу! Пусть делает, что должен!
Придержали коней, и Бенеш покинул седло. Прошел несколько шагов вниз по склону и замер, раскинув руки. А затем меч на бедре Олена испустил волну холода, Сердце Пламени на миг обернулось шариком багрового огня, и фигуру ученика Лерака Гюнхенского окутала зеленая дымка.
Заструилась прочь, стелясь над самой землей, замелькали в ней белые искорки.
– Надо же, – проговорил Харальд, а Рыжий, внимательно наблюдавший за колдовством, недоуменно мяукнул.
Дымка заполнила долину, точно вода – большую лохань, и начала густеть. Пропали из виду уродливые шрамы, нанесенные земле сражением, сгинули костяки и оружие в их руках. По поверхности изумрудного марева пошли настоящие волны, долетел негромкий шорох.