Падение, или Додж в Аду. Книга 1 - стр. 10
Временная слепота дала предлог не окунаться в Галдеж. В прошлом десятилетии он бы сказал «не проверять почту», однако, разумеется, электронная почта – наименее назойливый способ из всех, какие Миазма (как Ричард называл интернет) изобрела для кражи нашего внимания. Ричард объединял их под заголовком «Галдеж». Он не ждал, что сегодня в Галдеже есть для него что-нибудь важное, поскольку с помощью секретарей оградился системой чар и заклятий вроде автоматических сообщений «нет на рабочем месте» и так далее.
Таким образом, ему предстояло убить время до визита к врачу. Ричард убрал д’Олеров обратно в сумку и (раз уж в нынешнем полуслепом состоянии все равно ничего другого сделать не мог) обошел пентхаус, проверяя, не забыла ли София что-нибудь еще, а затем спустился на лифте в вестибюль здания. Между лифтовым холлом и выходом располагалось кафе-пекарня. Ричард собирался купить «Нью-Йорк таймс» и, когда зрение прояснится, решить кроссворд. Не то чтобы он любил кроссворды как таковые, но само сознание, что у него есть на них время, помогало ощутить себя свободным человеком.
Во, хозяин пекарни, вышел поздороваться. Это был вьетнамец на седьмом или восьмом десятке, достигший вершин пекарского мастерства благодаря французскому колониальному присутствию на своей родине. Заведение было серьезное – не мини-духовка за кассой, а целый комплекс мраморных разделочных поверхностей, миксеров размером с лодочный мотор и огромных печей в глубине здания. За стеклом пожилые азиаты и хипстеры в сеточках на волосах раскатывали тесто и вручную лепили круассаны. Во не считал свой бизнес успешным, если всякий в радиусе полкилометра не шел каждый вечер домой с багетом под мышкой.
В торговом зале стояло пять-шесть столиков, а со стороны тротуара было окошко с кассой. Отдельный вход соединял пекарню с вестибюлем. Ричард вошел в эту дверь, взял еще чашку кофе и «Нью-Йорк таймс». Во старался втолковать, что вчера через знакомых на рынке Пайк-Плейс получил бушель спелых яблок из долины Якима[1] – всего на несколько тарт татен, которые он приберег для особо любимых постоянных покупателей. Не то чтобы это был такой уж секрет, поскольку весь первый этаж благоухал яблоками. Во подкрепил вербальное сообщение наглядной демонстрацией, возможно, по привычке, выработанной за десятки лет, пока он мучительно осваивал английский. Мягко придерживая Ричарда под локоть, Во отвел его за прилавок и показал картонную коробку, до половины наполненную яблоками. Порылся, отыскал достойный образец и показал, держа в пальцах. Жест явственно напомнил Ричарду эшеровскую «Руку с зеркальным шаром», только, разумеется, вместо шара было яблоко. Американские покупатели старой закалки в местном супермаркете брезгливо отвернулись бы. Оно было вполовину меньше твердых, блестящих ред делишес, которые обычно продаются в таких местах, темно-красное с одного боку и желтовато-зеленое с другого, в темных точках и с двумя листиками на черешке, однако до того круглое и налитое, что, казалось, вот-вот лопнет. Во поднимал яблоко все выше, поглядывая то на него, то на Ричарда.