Падальщики. Книга 4. Последняя битва - стр. 59
Вот так просто Тесса призналась в любви. В очень странной любви. И эгоистичной с одной стороны, и логичной с другой.
– Мир слишком жесток, непредсказуем и голоден. Я уверена, что, как только подпущу тебя к себе, он сожрет тебя. А я не смогу с этим смириться. Так было со всеми, кого я люблю. Так случилось и восемь лет назад, когда ты едва не умер.
Я вдруг постиг озарение. Все это время я недопонимал Тесс. Не только физическая боль от ожогов закалила Тессу, но и боль от потери брата, осознание того, что она едва не потеряла меня.
– Ты делаешь выбор за меня. Я об этом не просил. Никто не давал тебе право решать за других, – произнес я, меня вдруг охватила злость.
– Но я решила. И не жалею. Я всегда ныряю очень глубоко, Калеб. Мои поступки граничат с самоубийством, я отправляюсь в миссии с осознанием того, что не боюсь умереть. Но я жутко боюсь терять кого-то. Меня это ломает. И когда я вижу тебя рядом с Бридж, я спокойна, потому что знаю, что она не позволит тебе прыгнуть за мной в пропасть.
Ответ, который я желал, становился все четче с каждым произнесенным словом, но я уже не хотел дослушивать его до конца.
– Твоя смерть, Калеб, уничтожит меня. Она выпотрошит меня, и я никогда не оправлюсь.
Я прислонился к стеклу лбом, прижал к стеклу бионическую ладонь и отчаянно звал Тесс не отвергать меня. И она не стала противиться, как всегда до этого. Она прижала к стеклу свою ладонь. И пусть не полностью, но мы прикоснулись друг к другу, как раньше, как восемь лет назад: ладонь в ладонь.
– Если любишь меня, сделай, как я прошу.
И собственноручно разрывая свое сердце на части, я кивнул.
17 февраля 2071 года. 21.00
Ноа
Ляжка не отходит от меня ни на шаг, мой вездесущий хранитель и неизменный спутник в путешествии длиною в вечность.
Ее присутствие с каждым днем становится все навязчивее – она испытывает мою прочность, охваченная верным предчувствием моего духовного дисбаланса. Она единственная из командиров Падальщиков носит в сердце искреннюю веру в бога, на том мы с ней и сблизились, ведь я вижу божий умысел во всем вокруг: в окружающих людях, внезапных событиях, даже в дуновении ветра и жужжании насекомых. Бог везде. Бог необъятен, как и неизмерим. Он в каждой живой сущности, в каждом моем вдохе и каждом стуке сердца.
Бог – это я, это моя жизнь, моя радость и моя боль.
С тех пор, как моя пуля принесла смерть младшей из сестричек-шишек – Маришке – бог блюдет мою корчащуюся на предсмертном одре совесть, как врач, методично измеряющий, сколько мне еще осталось. Тиски, сжимающие мое искусственное сердце с каждым днем становятся все реальнее и физически ощутимее. Томас, изучивший состояние титановых компонентов и силу магнитной левитации между пластинами, сообщил, что мое искусственное сердце работает, как ему и положено – это часы, и тикают они исправно.