Падальщики. Книга 4. Последняя битва - стр. 42
Настал новый этап в этой бесконечной войне, и он принес нам новое понимание нашей чудовищной участи. До пробуждения Роуз мы жили в ожидании чего-то нереального, до конца неуверенные в эффективности сыворотки, но продолжая верить в приближение скорого окончания апокалипсиса. Каждый представлял его по-своему, кто-то видел встречу с потерянными родственниками и друзьями, другие видели безлимитный теплый солнечный свет, малая часть видели новые проблемы и препятствия. Не знаю, к кому примкнул бы я. Наверное ко всем сразу. Я тоже потерял отца и брата, и до сих пор не знаю, живы ли они, бродят ли по лесам, и тоже как и многие представляю, что найду их и мы снова обретем то совместное время, что у нас украли. Эта надежда горька на вкус, отдает солоноватыми слезами и тяжелым комом в горле, но еще больше режет грудь на лоскуты, скребется там, как неуспокоенный призрак, и лишь тормошит скорбь, которую все никак не похоронишь, не забудешь.
Со временем я узнал цену надежды. В обмен на смысл жизни, она требует много жертвенной боли.
– А ты все загадочно молчишь. А ты все продолжаешь утаивать от меня что-то, – раздался голос над головой.
Куки стояла надо мной, замершим над микроскопом. Я даже не заметил, как она пришла. Куки отодвинула мой стул и бесцеремонно устроилась у меня на коленях.
– Это все Лилит, да? – спросила она.
Я едва заметно кивнул.
– Мне тоже не по себе, что она наконец проснулась. Теперь ее зовут Роуз и у нее есть личность.
Куки произнесла вслух ровно то, что меня поражало больше всего. Почти месяц Лилит была для нас лишь безымянной особью, над которой мы ставили эксперименты. Мы мало задумывались над ее прошлым, над ее чувствами, уверенные, что она – безмозглое существо, неспособное осознавать или чувствовать боль. Но теперь же оказалось, что она никогда не переставала быть человеком – разумным чувствующим существом.
Знаменитый швейцарский медик Ганс Рюш написал прогрессивную для своего времени книгу о бессмысленности и безнравственности опытов над животными, которую впоследствии назвали «вивисекцией вивисекции». Во всех опытах над живыми существами Ганс Рюш видел лишь огромную ошибку, стоящей очень дорого. Боль и страдания живых существ, которых препарировали заживо, сжигали, замораживали, подвергали тысячам извращенных экспериментов, вроде втирания порошка в глазные слизистые или срезания кожи для испытания косметики на оголенной плоти – все эти ужасы, называвшиеся необходимым злом ради науки заставляли терять дар речи и реветь ночами напролет. А потом я смотрел на Лилит-Роуз, которой мы фактически отрезали голову от тела, чтобы вызвать искусственный паралич, а потом вводили в нее один образец сыворотки за другим, все это казалось платой человечества за те издевательства над невинными кроликами, макаками-резус, биглями, крысами и многими другими. Устав от живодерства людей, природа заставила нас препарировать самих себя. Тоже заживо.