Падальщики. Книга 2. Восстание - стр. 18

В какой-то момент я начал отключаться. Мне даже показалось, что я чувствовал, как сосуды опустошались и сужались, как трубочка, скребущая по дну стакана с оставшимися каплями лимонада. Чавкающие звуки прямо под ухом обозначали пир моей плотью, в это верилось с трудом. Кровопийцы продолжали глубже впиваться в мое тело, смыкая челюсти, словно чувствуя назревающее истощение ресурса. Я пару раз взвыл от вонзающихся еще глубже резцов, мое дыхание стало сбивчивым, я сипел, как собака, измученная жаждой, и все молил Бога, в которого не верил, поскорее меня убить.

Болевой шок исправно выполнял свою функцию, а кровопотеря ускоряла его эффект. Вскоре где-то посредине между жизнью и смертью я понял, что их болезненные укусы несравнимы с болью от потерянной чести в проигранной борьбе, которая засверкала так ярко в том срединном мире, куда меня уносило.

Последний кадр впечатался в роговицу моих глаз, как и в память, навсегда, словно последние секунды человеческого мира перед неминуемым апокалипсисом: зараженные сбили с ног первых появившихся в коридоре охранников, отстреливающих взбесившихся пациентов направо и налево, и уже свободно прокладывали себе путь по человеческим телам, распластанным по лестнице, ведущей в центр.

В следующую секунду я умер.

22 декабря 2071 года 09:00

Калеб

Сегодня в столовой за завтраком необычайно тихо. Я даже слышу, как в глотках ребят происходит сражение с застревающей сухой безвкусной кашей. Никто не разговаривает, не шутит, не смеется. Изредка слышатся переговоры шепотом, но нарушить траурное молчание не смеет никто. Даже сержанты. Даже командиры.

Черт…

Я стал командиром. Так внезапно, так неожиданно, так жестоко.

Не стану врать, иногда я задумывался над тем, что однажды придет тот день, когда я стану командиром по принципу наследования звания. Потеря предшественника часто становилась причиной внезапного повышения. Но я не желал верить в то, что со мной произойдет подобное. Я верил, что мой командир бесстрашна неуязвима и вечна.

Мой командир. Моя Тесса.

Она погибла от рук кровожадного врага, он вгрызся в шею, разорвал артерию в клочья, лишь бы насытить свой безмерный живот, чтобы продолжить кровавое шествие по земле.

Не могу сдержаться. Слезы накатывают сами собой, мне сложно их контролировать, когда я вспоминаю ее последний взгляд. Столько боли в нем. Столько просьбы не бросать ее. А может, спустя день я уже сам надумал себе эти детали. Воспоминание – это ж такая вещь, его легко изменить, потому что ему нет доказательств. Воспоминания эфемерны и призрачны. Можешь даже динозавра туда впихнуть и спустя время при должном усилии поверишь в реальность этих фантазий.