Пациент особой клиники - стр. 11

– Эй, малыш! – окликнул его мужчина, стоявший под старым фонарем, который, как и другие, в ту же секунду, словно по команде, зажегся, осветив эту небольшую, мощенную булыжником улицу.

– Да?

– Не подскажешь, где тут дом под номером шестьдесят пять?

Максу вовсе не хотелось задерживаться на своем пути к Анне, а кроме того, с каждой секундой становилось все холоднее и холоднее. Сам не ожидая от себя такого, он внезапно задал незнакомцу вопрос:

– Какое кодовое слово?

– Не понял, – удивился мужчина и посмотрел на Макса так, как будто тот разговаривал с ним на тайном языке, придуманном в игре вместе с лучшим другом Антоном.

– Не важно, – немного подумав, ответил Макс, решив все же помочь незнакомцу. – Как вы сказали? Дом номер шестьдесят пять?

Мужчина начал приближаться, но малыш не испугался. Да и чего было бояться? В конце концов, неизвестный не просил его идти вместе с ним, да и правила применения кодового слова вряд ли подходили к этой ситуации. Ведь перед ним стоял человек в форме почтальона, тянувшего по снегу тачку, доверху нагруженную почтовыми посылками.

Ни единого звука! Никаких шагов! Ни малейшего постукивания! Ничего!

Тилль Беркхофф вообще не понял, как брат жены столь бесшумно подошел к двери. Ведь Оливер Скания вовсе не был эльфом, способным легко, словно перышко, витать над землей. Обычно этот тучный комиссар по уголовным делам, весивший никак не меньше ста двадцати килограммов, привлекал к себе внимание уже одним только своим грузным топотом при движении. И не важно, было ли это связано с его появлением на месте преступления, или входом в комнату для допросов, или, как сейчас, прибытием с частным визитом.

Собственно, удивляться тут особо было нечему. Ведь в гостиной раздавался голос убеленного сединами диктора телевидения, который орал так громко, что в саду мог бы запросто приземлиться вертолет, и Тилль этого бы не услышал.

«– В эти минуты серийного убийцу Гвидо Трамница спустя всего десять месяцев после ареста по неизвестным до сих пор причинам переводят в отделение интенсивных методов лечения судебной психологии», – раздавался голос из телевизора.

Тилль включил громкость телевизора почти на полную мощность, чтобы не пропустить ни единого слова диктора, который комментировал ужасающие фотографии. При этом интонации говорившего были наполнены фальшивыми и самовлюбленными драматическими нотками, которые Беркхофф так ненавидел у ведущих.

«– В январе Трамниц был уличен в убийстве семилетней Лауры и ее матери Мириам Ш., а затем убийца привел следователей к месту нахождения еще одного трупа – шестилетнего Андреаса К.», – вещал диктор.