Пацаны, не стреляйте друг в друга - стр. 29

Даже если бы все милицейские начальники вплоть до министра МВД хором заорали бы сейчас на Панфилова, он бы и ухом не повел – так он был зачарован. И в то же время напуган. Ведь это была не просто девушка, это было привидение из далекого прошлого. Давно погибшая Настя ожила и предстала перед ним в обличье теннисной дивы. Ее глаза, ее волосы, ее губы, фигура, ноги...

Но девушка проплыла мимо него, лишь скользнув взглядом по милицейской машине. Марк Илларионович, уже не владея собой, как зачарованный направился за ней.

Она оглянулась, недоуменно приподняв бровь, прибавила ходу. Но Панфилов не отставал.

Гонка продолжалась совсем недолго. Девушка свернула к большому трехэтажному дому, из ворот которого выезжал внедорожник «RAV-4» серебристого цвета. Она перегородила машине дорогу, когда та остановилась, бросилась к водительской дверце.

– Мама! Мамочка! – воскликнула она, испуганно показывая на Панфилова.

Из машины вышла женщина лет тридцати с небольшим. У Марка Илларионовича отвисла челюсть.

Оказалось, что теннисистка вовсе не была привидением. Она была дочерью женщины, которую он давно похоронил. Возле машины, так же потрясенно глядя на него, стояла Настя, не совсем уже молодая, но такая же красивая и желанная, как двадцать, а если точней, девятнадцать лет назад. Роскошная зрелой красоты женщина с невероятно высокой энергетикой обаяния.

Тогда, еще давно, его добровольный помощник Леонид Костромской предупреждал, что ему не стоит обольщаться. Дескать, Настя будет изящной красавицей, пока молодая. Фигура у нее такая, что со временем ее разнесет, и станет она такой же толстой, как Екатерина Михайловна. Но нет, ошибался Костромской. Может, Настя и была склона к полноте, но фигурка у нее такая же чудная и волнующая, как прежде.

Было видно, что Настя тщательно следит за собой. Утонченная красота, совершенный вкус, безупречный стиль... Но если бы она располнела, запустила себя, Панфилов бы все равно смотрел на нее во все глаза и восхищался ею. Он много повидал на своем веку, но ни одно чудо света не смогло встать рядом с тем эталоном, который представляла собой Настя.

– Это мне снится? – спросил он.

– Не знаю, – помимо своей воли нежно улыбнулась она.

Но тут же взяла себя в руки, придала своему лицу выражение неприступности.

Марк Илларионович также попытался привести себя в чувство. Но на девушку в теннисном костюме посмотрел робко, растерянно.

– Твоя дочь?

– Да. Агата.

– Дурацкое имя, – досадливо поморщилась девушка, укоризненно глянув на мать.

– А лет сколько? – не удержался, спросил Панфилов.