Пацан - стр. 11
Да, скоро случится что – то плохое.
Ты чувствуешь, как оно приближается по рельсам судьбы?
Я вернулся с булкой хлеба. Зря я взял её целиком, а не отломил часть, но об этом чуть позже.
– Держи, – бросил я хлеб псу, оторвав от булки кусок, который умещался примерно в ладонь.
Тот радостно подскочил и вцепился в еду зубами. Себе я тоже оторвал кусочек, который тут же частично последовал мне в рот. Отец ненавидел, когда я отдирал от булки части. – Хлеб, – говорил с упреком он,– святая еда, которая спасла нас и наших солдат на войне от голода, его нужно резать, вбей себе это в свою пустую голову. Ты должен уважительно относится к этой булке. Возможно, она и тебе спасет жизнь.
Я же не слушался. Не маленький уже. Ту часть, которая осталась отцу, я потом обрежу ровно ножом, на всякий, что бы не угодить в дальнейшем в чулан или не схлопотать затрещину.
Собака проглотила кусок и направилась ко мне, глядя на зажатую булку в руке. Тут я вспомнил, что забыл ружьё в доме. Мне ничего не угрожало, просто нужно не забыть убрать его на место, дабы избежать допроса – «что да почему».
Я глянул на пса. Тот в наглую тянулся за оставшимся куском у меня руке. Я убрал руку. Нужно оставить хлеба отцу, иначе "тюрьмы" мне не избежать.
Пёс вдруг зарычал и оскалился. Глаза его налились злобой и он, такое сложилось чувство, приготовился к прыжку. Я остолбенел.
Это потому что я не отдал ему всю булку?!
Пёс залаял, как безумный. Белые клыки засверкали в розовой пасти, оттуда же брызнула слюна.
– Тише, тише, – попятился я.
Хлеб выпал из рук и пёс вцепился в него, откусывая большие куски. Он, то и дело поднимал морду и злобно смотрел на меня. Я сделал шаг назад и споткнулся о ступеньку крыльца. Собака рванулась ко мне. Я едва успел закрыть лицо рукой. Челюсть пса сомкнулась на моей кисти, ниже локтя. Я заорал, боль пронзила руку и разлетелась болезненной вспышкой по всему телу. Пес драл мне руку, а я со страху превратился в безжизненный мешок. Что – то теплое потекло по ладони. Кровь. Наконец я пришел в себя и попытался скинуть бешенную псину. Шлепнул её по морде дважды. Бестолку.
Зубы попали на кость и я почувствовал ужасный скрежет где – то в голове, словно наживую мне вырывали зуб тисками для печи.
Тут вдруг что – то громыхнуло. Я оглох. Кто – то стрелял, стрелял так близко, что звук выстрела лишил меня на какое-то время слуха. Собака обмякла и свалилась на бок с открытым ртом, из которого сочилась кровь. Моя кровь. В туловище собаки я увидел огромное отверстие, там же, отсутствовала шерсть.
Я отдёрнул раненую руку и прижал к себе. Поднял глаза. Гул сердца отдавал в виски и мир начал плыть, отдаляться, будто я смотрел в подзорную трубу, только эффект был совершенно противоположный. Предо мной стоял отец, в руках он держал своё ружье, направленное в мою сторону. На лице его вырисовывалась злость, на шее пульсировала вена.