Паб Голубой Маячок - стр. 11
– Кто и что будет на обед? – громко, с улыбкой на лице спросил Абдулла, выйдя из кухни, когда мы уже закончили уборку.
– Сэндвич с белым хлебом: хам и чиз, пожалуйста, – крикнул Айви. Абдулла кивнул в ответ.
– Я буду суп и BLT (bacon, lettuce, tomato), с серым хлебом, пожалуйста, – попросила сияющая Мэри. – Абдулла заулыбался в ответ.
– Алекс, а ты что хочешь? – спросил меня Энтони. Я посмотрел на яблочный штрудель:
– Штрудель и чай. Please. Энтони одобрительно кивнул.
– Отрежь себе сам, сколько хочешь, – сказал он. – Билл, сделай чай, пожалуйста, Алексу, и мне тоже. Билл с радостью отнесся к просьбе менеджера и тут же принялся заваривать чай.
– Билли, а ты что будешь? – спросил его Абдулла.
– Чиабатта брэд с ветчиной и салатными листьями, пожалуйста.
Абдулла кивнул и зашел обратно в кухню. После того как все пообедали, спустился Том и отвел меня в сторону:
– Алекс, ну как тебе первый день? – спросил он, пристально смотря на меня сквозь очки.
– Хорошо! – удовлетворенно ответил я.
– Ну и хорошо, – тут же сказал Том. – Тогда приходи завтра в девять утра, а сейчас иди домой. Сегодня понедельник – начало недели, поэтому вечером будет мало людей, ребята сами справятся, а вот в пятницу попрошу тебя остаться подольше, так как будет людно, и нужно будет собирать стаканы и относить их к барной стойке.
Я одобрительно кивнул, взял свою куртку, попрощался со всеми и направился к выходу.
Глава 4
Следующий день практически ничем не отличался от предыдущего – ну разве что Мэри выдраила уборную до блеска, и я обслужил уже не три столика, а четыре, заработав три паунда чаевых. Пообедал я грибным супом с хрустящей чиабаттой, в которой были кусочки жареной курицы и салатные листья. Собравшись уже уходить, в дверях услышал резкий голос Тома:
– Алекс, постой! Я тебя подвезу! Ты не против?
Я одобрительно кивнул. Том поехал другой дорогой, проезжая через центр Дублина. В пути мы все время молчали. Он был не очень разговорчивым человеком, что мне определенно нравилось – может быть, из-за моего слабого английского, а может потому, что я и сам был таким; говорить обо всем попало, как я заметил, не входило в его привычки. Остановившись недалеко от Графтон стрит – пешеходной магазинной улицы, – Том предложил пройтись. Мы вышли из машины и пошли не спеша; повсюду хаотично двигалась масса народа: доносились разные мелодии уличных музыкантов и их голоса; кое-где стояли жонглеры и развлекали проходящую публику. Пройдя по Графтон стрит, мы свернули в какой-то узкий переулок, где находилось совсем небольшое кафе, а сверху над ним магазин. Том, указав на него взглядом и махнув головой, последовал туда; я пошел за ним. Это был магазин мужской брендовой дорогой, как я увидел чуть позже, взглянув на ценник, качественной одежды. Том подозвал продавца и что-то ему сказал, указав на меня. Продавец, высокий худощавый мужчина средних лет, внимательно оглядел меня, понимающе кивнул и ушел; придя обратно минут через пять, держал в руках несколько вещей: три футболки, две черные и одну белую, черные джинсы, длинную темно-синюю ветровку и коробку с обувью; положив все передо мной на кушетку, попросил примерить. Все, что он принес, идеально подошло мне по размеру. Когда я стоял в раздевалке и мерил джинсы, Том, отодвинув слегка занавеску, смотрел, как я переодеваюсь. Меня это абсолютно не смущало – на том же пляже повсюду полуголые тела и тысячи глаз…