П. А. Столыпин - стр. 97

На это он мне сказал, что он смотрит на Крестьянский банк довольно широко, хотя не увлекается мыслью, что банк может разрешить вопрос о землепользовании крестьян во всем объеме, тем более что теперь война и нет денег, но что если он наметил меня, то оттого, что желает подойти к разрешению этого вопроса. Если бы было иначе, я взял бы одного из жаждущих этого места: Авраама ради Исаака, Исаака ради Иакова и т. д., ничего нет легче. В смысле самостоятельности на мой вопрос, не обращусь ли я в подмастерье, он мне ответил, что я буду хозяином дела, самая легкая и отдаленная подчиненность мне, министру, доклад раз в неделю, я, дескать, начальнического тона никогда не принимаю, о всех спорных вопросах всегда столкуемся и т. д.

На мое сомнение, что, уйдя из своего министерства, я сжигаю корабли и если мне тут не понравится, то опять труден будет переход в губернаторы, он ответил: вас с такою неохотою отпускают, что всегда радостно примут обратно. Наконец он сказал, что если заручится моим согласием, то согласен даже дать мне самых тяжелых 2–3 месяца еще погубернаторствовать в Саратове.

Ответ я должен дать ему в воскресенье. Вечером сегодня в 9 ¼ ч<асов> ждет меня Ватаци. У Саши будет Алеша Лопухин, который уходит губернатором в Ревель, а позже, после исповеди, придет туда Алеша Оболенский.

Кончаю, пора ехать.

Бедный-то Олсуфьев в плену у японцев, прочти заметку о нем Саши.

В заключение хочу вызвать Твою улыбку. Муничка говорит: теперь за границею стыдно быть русским, но за француза меня не примут, за англичанина трудно себя выдать, и я решил, переехав границу, притвориться… жидом, авось поверят.

Люблю, обожаю, целую.

Твой.

Напиши, принимать ли?

30 июня 1905 г., Саратов

Мое сокровище, я вернулся из Биклея сегодня утром и вот только теперь, в 9 ч<асов> вечера, улучил минутку Тебе написать.

Очень был рад тому, что Харизоменова нашла учительницу при помощи Ульрих: золотая медаль, скромная и из хорошей семьи – отец был военный врач. Завтра она приезжает. Я был у Харизоменовой и дал 30 р<ублей> на дорогу. Когда я приехал, то нашел на столе громадный именинный крендель, украшенный цветами, от Харизоменовой и массу телеграмм, между прочим, от матушки Елены и Булгак из Крестностока (значит, она приближается к Колноб<ерже>) и от Бартельсена по дороге на войну.

Про уезд лучше не писать Тебе: две усадьбы сожжены и разграблены, так что пахать можно. Это у барона Ховена и Киндяковых. Крестьяне хотят идти жечь и грабить дальше, но посланные мною драгуны остановили движение своим появлением. На мои вопросы – «знать не знаем и ведать не ведаем».