П. А. Столыпин - стр. 4

Столыпин пытался лавировать, понимая, в каких условиях приходится действовать и насколько влиятельные силы оказывают сопротивление реформам. Премьер был вынужден идти на уступки, в ряде ситуаций – весьма существенные, сдавая принципиальные позиции. Однако проблема была не в Столыпине, не он являлся инициатором «отката» в преобразовательной активности, хотя общественное мнение и возлагало на него в значительной степени ответственность за изменение курса. Промедление с реформами (за исключением аграрной) в контексте очевидного подавления революции начиная с 1908–1909 годов все чаще ставилось в вину Столыпину. К тому же знаменитая формула «сначала успокоение, а затем реформы» ассоциировалась во многом именно с его позицией. Наблюдался отказ, в той или иной форме, или непоследовательность при осуществлении важнейших реформ, которые способствовали бы комплексному разрешению социально-политических проблем в стране. Либеральные преобразования, развивающие принципы конституционализма и правового государства, заложенные в Манифесте 17 октября, подменялись воинствующим национализмом, демонстративными великодержавными «жестами» (особенно в отношении Финляндии), показной заботой об укреплении военной мощи, вызывающей защитой таких одиозных методов полицейского государства, как политическая провокация в стиле «азефовщины». Лозунг «Великой России» все больше наполнялся совсем иным политическим содержанием, чем подразумевала программа либеральных по своей сути реформ, выдвинутая Столыпиным в 1906–1907 годах.

Впрочем, похоже, в последний период и сам Петр Аркадьевич осознавал провал политики реформ. Пребывая в крайне подавленном состоянии, особенно после «конституционного кризиса» в марте 1911 года, он ощущал в складывающихся властно-политических реалиях свою обреченность как государственного деятеля. Утратив реальную поддержку Николая II, он при этом окончательно лишился и поддержки умеренных либералов-октябристов. Символично и то, что Столыпин, хорошо понимая специфику политического режима, который так и не удалось вовремя реформировать в либеральном ключе, незадолго до гибели говорил с провидческой безнадежностью: «Меня убьют, и убьют чины охраны».

Петр Аркадьевич Столыпин происходил из древнего дворянского рода, известного с XVI столетия и обладавшего обширными связями с другими знатными семействами, знаменитыми фигурами военной и сановной элиты. Столыпины, судя по родословной, как отмечают исследователи, не относились к числу наиболее именитых и знатных родов, это были служилые дворяне. В течение XVIII века они вошли в верхние слои дворянской элиты, и с начала XIX столетия представители семейства стали достигать высоких позиций на гражданской и военной службе. Самые известные линии рода ведут начало от Алексея Емельяновича Столыпина (1744–1810), пензенского губернского предводителя дворянства, у которого было пятеро сыновей и пятеро дочерей.