Озноб - стр. 21
– А я боялась набрать лишнего, чтобы не быть вам обузой! Что же мне еще взять?
– Вообще-то… – остановившись на пороге с последними сумками, Сергей на миг задумался, – …там есть абсолютно все! Два телевизора, наверху и внизу, дискобар, музыкальный центр с караоке…
Ирина, все еще улыбаясь, покачала головой:
– Боюсь, ничего этого мне не потребуется! Разве, пожалуй, возьму свою подушку и пару одеял – кстати вспомнила!
– Этого добра там полно! Разве что, брезгуете спать на чужом… Но там есть вещи в магазинных упаковках, даже с чеками – не верите, сами убедитесь!
Ирина все же захватила любимую подушку-думочку с вышитыми гладью лягушатами. Эту подушку ей еще в детстве подарила мама, и с тех пор она с ней не расставалась. На думочке было увидено столько снов и пролито столько слез, что подушка стала для Ирины чем-то почти одушевленным. Эта вещь обладала магическим свойством – прижав ее к груди или положив на нее голову, женщина мгновенно успокаивалась и на миг становилась ребенком, беззаботным, жизнерадостным, на удивление веселым. Взрослые проблемы отступали, а когда Ирина вновь о них вспоминала, то обнаруживала, что не стоило из-за них отчаиваться. Егор, с профессиональной точки зрения, комментировал ее состояние так: «Правду говорят, что люди, у которых было очень счастливое детство, автоматически защищены от многих взрослых неприятностей. Они их или попросту не замечают, или не придают им такого значения, как люди, выросшие с комплексом вины или неполноценности. Ты, Ирка, часто проходишь по самому краю пропасти, даже об этом не подозревая, и все тебе сходит с рук! Но однажды – запомни, придет такой день! – тебе очень пригодится чувство опасности! Которого у тебя нет…» – со вздохом заключал он.
…При выходе из лифта ее ждала малоприятная встреча, избежать которой не удалось. Ирина попыталась проскользнуть мимо женщины, исследующей содержимое почтового ящика, однако та обернулась и немедленно воскликнула:
– Это ты? Как хорошо! Иди сюда, что-то скажу!
– Я тороплюсь… – вздохнула Ирина и все же остановилась.
Удирать от «тети Сани», как они с мужем называли его родную тетку со стороны матери, живущую в том же подъезде, было себе дороже. Она крепко обижалась, замечая, что племянник и его жена пренебрегают ее обществом, вследствие чего тут же звонила матери Егора, живущей на другом конце города, и принималась осыпать ее упреками. Та расстраивалась, остро переживая обиду сестры, отчего, в свою очередь, переживал сам Егор. Однако его и Ирину можно было понять. Тетя Саня, а точнее, Александра Петровна, была человеком крайне желчным, подозрительным и вечно раздраженным. Ее лицо, все еще красивое – женщине не было и пятидесяти лет – всегда искажала страдальческая гримаса, как будто она терпела какую-то невысказанную муку или только что услышала в свой адрес оскорбление. У нее было железное здоровье, но сказать ей об этом значило стать ее вечным врагом. Тетя Саня штурмовала все окрестные больницы, злилась, когда врачи после обследований не находили у нее никаких заболеваний, часто говорила о смерти и грядущих страданиях и, по мнению Ирины, совершенно не замечала ни своего цветущего внешнего вида, ни вполне еще бодрого возраста.