Ожог - стр. 14
Я не заметил, как найденная вещь перекочевала в карман моих брюк. Забрал сумку и ушел в клуб. Скоро закат, хочу успеть прокатиться. Самое то после тяжелого рабочего дня.
– Александр Ренатович! Добрый вечер, какими судьбами и без предупреждения?
Меня встретил сторож, Владимир Петрович, хороший, добрый мужик. Любит свою работу и о яхтах заботится на совесть.
– Добрый вечер, погода, – пожал плечами. – Я покатаюсь пару часиков.
– Предупредили бы, успел бы помыть вашу любимицу. Так теперь на грязное пойдете, после дождичка в выходные.
– Ничего страшного. Спасибо, Владимир Петрович.
Сунул ему пятерку. Мужик сцапал ее обрадованно. Как же. Деньги всем нужны.
– Я переоденусь только, Владимир Петрович. Прямым ходом с работы.
– Да, пожалуйста. Пожалуйста, вот ключик от вашей комнатки. И костюмчик прямо там повесьте. Все останется в целости и сохранности, я прослежу.
– Спасибо.
«Спасибо» – девчонка в очках бросила сегодня с такой скоростью, что я так и не успел расслышать ее голос. Тот или не тот? Выдумываю? «До свиданья!». Тонкий силуэт, тяжелые сумки перевешивают на бок. Две худенькие ножки в коротких шортиках. Девчонка и девчонка. Злая какая-то. Ушел в комнату. Скинул костюм, просто бросил его на диван. И серьезно посмотрел на себя в зеркало. С тех пор прошло много времени. Я изменился. Из худосочного парня превратился в крепыша. Мышцы накачал. Силу девать некуда было, была необходимость как-то продолжать жить в этом городе и останавливаться себя. А потом сделал татуировку на пол груди и на руку. В центре непонятных хитросплетений разномастных то ли змей, то ли растений, одно крохотное изображение, которое спрятал туда мастер. Этот цветок был нарисован на листе, который Славка подарила мне. Мастер тату сказал, как он называется. Цветок изумрудной лозы. Я боялся потерять тот лист и поэтому запечатлел изображение с него навечно. На своем собственном теле. Так что же там, под теми чертовыми темными очками?
Запрыгнул в катер, завел мотор, кивнул сторожу, что все под контролем и пошел на закат. Сначала медленно, потом чуть набрал скорость. И сам надел солнцезащитные очки. Опять вспомнил девчонку. Засунул руку в карман спортивок. Ее платок бездумно переложил из кармана брюк, в карман спортивок. Вытащил и посмотрел на эту вещь. Ярослава. Славка…
Это рыжее огненное солнце в августовских облаках горело почти так же горячо, как тот огонь в ее доме.
– Слава! Славка!!! Руку!!!
Сегодня проснулся около пяти утра. На старом ожоге появились волдыри. Откуда? Вроде ничего такого не делал накануне. Размотал руку, бинты бросил на сиденье. Волдыри так и не прошли. Надо без повязки походить, не дают бинты коже дышать. Первое время рука горела очень сильно. После пожара. И никак не давала мне забыть. Ее отец был прав. Я был уже взрослым мужиком, а она маленькой девчонкой. Нечего мне было возле нее делать. И тем более, что у нее уже был жених. У папы все было договорено.