Ожившие мертвецы. Начало - стр. 49
– Как волки в стае?
– Нет, шакалы. Лёха из тех, что царапают чужую машину, которую кто-то поставил на якобы его парковочное место, он побоится сказать в глаза водителю, вдруг он окажется сильнее. Культурно попросить – это унижение. У него свои понятия порядочности: воровать – это хорошо, только у своих – плохо. Нет понятия «у тебя украли», есть понятие – «ты просрал». Он не держит слова, тем более, данное не своему, он готов умереть не за Родину, а за «кореша». Хорошая новость: большинство редькиных не занимается спортом, зато любят выпить, а на следующее утро вспоминать, кто, где и как начудил. Хами ему, веди как победитель. Поверь, такие как он ломались у меня в кабинете после первого же удара в печень.
– Так это правда про ментов и пытки?
Но Миша не успел возразить, как из тёмного подъезда в светлый сумеречный двор выбежал Доктор.
– Мужики, по ходу, Инженер ушёл.
– Куда ушёл? – не поняли Миша с Саней.
– Не знаю, в Ирий, в Рай, в Вальгаллу. Помер, в общем! – повысив голос, как на непонятливых детей, ответил Попов.
– Врёшь!
Вбежав в квартиру втроём переполошили и двух остальных бурно выпивающих огненную воду вахтовиков. Докторский фонарик валялся около кровати, где лежал на животе, свесив вниз правую руку, Варламов, зловеще, по-киношному, освещая комнату, которая уже погрузилась в сумрак. Витёк протиснулся через всех, подошёл к Олегу, деловито, будто врач, пощупал пульс, перекрестился, первый раз на памяти соратников, прочёл свою короткую заупокойную:
– Хороший парень был Инженер, пусть Господь хранит его душу!
И тут же наказал Редькину:
– Лёха, тащи свечи!
Редькин принёс связку церковных свечей, добытых им с Михайловым в вылазке в город. Никто даже не стал интересоваться, где они их взяли. Олега перевернули, сложили руки на груди, вставили меж пальцев свечу. Две других воткнули в горшки с давно увядшими цветами, развешанными на стенах, третью поставили в канцелярский пенал на подоконнике. В наступивших сумерках создалась атмосфера часовни, куда на ночь принесли на отпевание покойника.
– Пожалуй, я здесь спать не буду, – заволновался Доктор, – Помогите перенести кровать.
Мякинин, отодвинув растерявшегося Лапшунова, начал помогать Попову. Витёк с Лёхой куда-то незаметно исчезли, наверное, пошли поминать.
Олдскульную кровать, разборную с деревянными спинками, поставили в зале пока посередине, рассчитывая сделать перестановку, когда вернётся Бетке с Фархадом. В одной из комнат кто-то вскрикнул. Попов с Михаилом ринулись туда.
В комнате с покойником в соседнем углу стоял, будто наказанный, Лапшунов. Около кровати с Олегом – Редькин, поставив ногу для удобства прямо на эту кровать рядом с локтём Инженера. Худенькие церковные свечи слабо освещали комнату, и Мякинин, приближающийся к Лёхе, слишком поздно увидел дуло беткинского карабина, нацеленного ему в грудь – уже нельзя было нырнуть обратно в коридор в спасительную тьму, а хватать за ствол было себе дороже.