Ожившие мертвецы. Начало - стр. 41
– Сами вы волки! – Витёк зло сплюнул в сторону и полез в будку. Вахтовики тоже начали расползаться.
– Что с рукой? – спросил «левый».
Вахтовики, уже мысленно вычеркнув мужиков из жизни, не сразу поняли вопрос. Инженер первым сообразил, что спрашивают его. Посмотрел на платок, обмотанный вокруг костяшек, ответил:
– Поцарапался.
– Мертвяки?
Кто из мужиков спросил, отвернувшееся вахтовики уже не видели, как не видели того, что те переглянулись коротко, но многозначительно.
– К утру в Печоре точно будете, вас там примут! – крикнул один из мужиков, но его не слышали, «Апельсин» разворачивался, чтобы ехать к переправе.
– Козлодои, блин! – сказал Редькин и сплюнул на урчащий пол «вахтовки».
– Почему козлодои, а не козодои? – поинтересовался Фархад.
– Потому что козлов доят! Как ты себя на вахте ночами, скучая по жене,–прорявкал Лёха. Витёк заржал, машина, тяжело качая боками, набирала скорость.
В кабине Инженер с Санычем обеспокоены были другим. Олег спросил, советуясь:
– Надо загатить, наверное? Заедем на лёд, он разъедется. Пила есть, если что – твой родной немецкий «Штиль».
Бетке, подумав, покачал головой:
– Уверен, что врут. Времени убьём до утра, валя деревья и гать наводя. Сил и так уже нет ни у кого. Лёд можно и пешком проверить.
Сумерки ещё не закончились, и, на застывшей ленте реки можно было разглядеть безснежную уже серость льда. Инженер Варламов вылез из кабины, пошёл на реку, доставая из-за пояса топор. Вахтовики тоже повылазили, таращась в след Инженеру, зажглись огоньки сигарет, и только Мякинин пошёл за ним. Олег дошёл до стрежня, там лёд был тоньше всего, минут пятнадцать усердно колотил по нему топором, пытаясь пробиться к воде, потом топор перехватил свежий Михаил, оба вернулись довольные:
– Проедем!
Машина довольно ходко перебралась через реку, под аккомпанемент комментариев Инженера:
– Если ровная погода будет, то лёд неделю минимум, а то и две простоит, а то и две. Не могли не знать, гады! Вот тебе и хвалёная северная доброта и гостеприимство! Хотя их тоже можно понять, да, Саныч? Мир сейчас съёжился до таких лагерей-городков. Вон, Мякинин тоже говорил, что в лагерь в Нарьян-Маре всех нас не пустят. Привыкать надо.
«Апельсин» выехав из реки, забрался на берег. В будке радостно заорали. Бетке показал на негустой забор, местами поваленный, за которым возвышался срубной двухярусный дом с по северному узкими пластиковыми окнами:
– Вон тот самый монах живёт.
– Не монах, а отшельник, – поправил Олег.
– Какая разница?
– Монах, это тот, кто в Бога верует, а отшельник может просто от людей уйти. Блин, ты чего, Саныч, вроде в России всю жизнь прожил, а не знаешь элементарных вещей, – упрекнул Олег, останавливая и заглушая машину прямо на дороге – всё равно никто не поедет.