Ожидание чуда. Рождественские рассказы русских классиков - стр. 46

Он замер и не подавал признаков жизни, лишь его мужское достоинство, ровно пульсируя, упираясь в ложбинку между ее ягодицами.

– Все, что я захочу? – наконец выдохнул он ей на ухо.

Тяжесть ее предложения ударила ее между глаз так, что у нее подкосились колени.

– Кто вы? – потребовала она с бравадой, которой и близко не чувствовала. – Я знаю, что Бентли Драмл – имя вымышленное.

– У каждого из нас есть персонажи, которых мы играем, – таинственно проговорил он, положив руку ей на плечо и прижимая ее к себе. – Но будьте уверены, я никогда не причиню вреда вашему сыну. Я не убиваю детей. Меня зовут Кристофер Арджент. Меня нанял адвокат Джеральд Дэшфорт, чтобы вас убить.

Милли не могла поверить. Он произнес это как джентльмен, представляющийся в гостиной. Таким тоном он мог бы сказать: «Привет, я – лорд такой-то, приятно познакомиться».

– Вы убийца или наемник? – спросила она, изо всех сил стараясь унять дрожь в голосе, чтобы не спровоцировать его на насилие.

– И тот и другой. Един в двух лицах.

Отлично. Это ничего не значило.

– Вы говорите, этот человек, этот Джеральд Дэшфорт, заплатил вам, чтобы меня убить?

– Да.

Холодно. Его голос был настолько холоден, что она задрожала.

– Я женщина небедная, мистер Арджент. Я могу заплатить вам двойную цену за свою жизнь.

Звучало не так отчаянно. Она могла быть похожей на него. Деловой, краткой, логичной.

– Это было бы… Беспрецедентно. – Он сделал паузу. – Непременно станет известно, что я ради денег переметнулся на другую сторону. Тогда каждая из моих мишеней будет торговаться. Станет известно мое лицо. Узнают, на кого я работаю. Отличный способ попасться.

Когда умерла надежда, ее место заняла ярость. По непонятной причине ее больше разозлил его тон, а не слова. Если он собирается убить ее, он сначала получит от нее сполна.

– Вы – душевнобольной, – процедила она сквозь зубы.

Он снова надолго замолчал, и она с удовольствием поняла, что ошеломила его.

– Кто?

– Вы меня слышали.

Не обращая внимания на свою наготу, она принялась молча извиваться, как делал Якоб, когда малышом хотел вырваться из ее объятий.

– Наврали мне, взяв дурацкое имя из Диккенса. Рискуя жизнью, проникли в мою квартиру посреди морозной ночи. Зачем? Поиграть со мной, запугать меня? Поцеловать меня? И вот опять вы, в центре проклятого города, прямо среди бела дня в моей ванне, в чертовой рубашке и брюках рассказываете, что не убиваете детей. И что не можете разорвать контракт из-за репутации в бизнесе. Говорю вам, вы полоумный. Сумасшедший.

– Предпочли бы видеть меня голым?

– Нет! Боже! Нет… Я просто… – Все ее попытки вырваться закончились ничем, кроме все более тесного сближения с этим пугающим возбуждением под его мокрыми брюками. – Гад, поверните меня лицом к себе! Я заслужила смотреть своему убийце прямо в глаза.