Озеро мёртвых слухов - стр. 3
– Озеро волнуется, – доверительно сообщил щупач, и Колясик обомлел.
Последний раз Озеро волновалось, когда Колясик был ещё ребёнком. Тогда же в Посёлок наведывались странные люди, с которыми вышла какая-то неприятная заварушка. Колясик толком не помнил, да и никто уже не помнил, остался только страх перед чужаками да запрет на дальние вылазки через лес. Хотя никаких чужаков с тех пор никто ни в глаза не видел, ни спиной не чуял. А чтоб через лес ходить надо совсем заблоченным быть, кому это надо, через лес ходить? Запрет, тем не менее, действовал, а зачем – всегда можно у старших медиаторов спросить.
– Насколько сильно волнуется? – спросил Колясик.
– Вот так, – Стасик показал ладонью метра на полтора от земли.
– Ох, – сказал Колясик.
– Ага, – согласился Стасик.
– Ты откуда знаешь?
– Слухачи трепались.
– Тогда точняк. Эти знают.
– Ну.
Успокоить разволновавшееся озеро можно только жертвой. Это все знают. Об этом поют песни и рассказывают легенды. Этим пугают детей. Это бывает редко. Последний раз Озеро успокоили теми самыми странными пришельцами. Двое их было. В бронежилетах. Только булькнули и пузыри пошли, видать, тяжёлые были бронники.
– Пойдём, глянем, – предложил Колясик.
– Так не наша смена.
– Всё равно пойдём. Хочу позырить.
И почапали кенты к Озеру. Шли через лес, продирались сквозь бурелом, по пояс в густой траве, то и дело, цепляя на морды липкую паутину. Вот тоже – правило! Нельзя чтоб к Озеру тропинки были, всегда новым путём ходи. Зачем, почему? Неведомо. Но если прознают старшие медиаторы, что сноровил напрямки проскочить – сгниёшь в канифольщиках. Ладно хоть с дороги при всём желании не сбиться, не заплутать в страшном лесу: днём и ночью высоко в небе светит Ободок. Висит он прямо над Озером. Ободок с Озером связаны двумя трубками. По одной Озеро своей водицей Ободок питает, по другой в ответ телесной материей Ободок делиться.
В Легенде о Последнем из Модераторов сказано, что Ободок это «станция на геостационарной орбите». Но слова такие, хоть и веет от них мощью древних Доцентов, которые Творческо-Эмпатическую Революцию замутили – слова эти нынче мало кто понимал. Старшие медиаторы, может, и понимали, но никому не рассказывали. А может, только вид делали, что понимают, их не разберёшь, у них ментальные блоки крепки, мысли далеки, а слова и вовсе редки. Зато рожи откормлены. Колясик представил ломоть белого, непайкового хлеба, который для старших медиаторов делает в поселковой пекарне Манюня. На ломте лежали два жёлтых-жёлтых куска масла. Потом Колясик представил кружку парящего какао. И чтоб какао не из банки, а натуральное, в кастрюльке сваренное. Но со сгущенкой! Потом Колясик представил Манюню, как она, низко нагнувшись, ворочает половником в котле с кулешом. Сзади он её представил. И спотыкнулся о корягу, а падая, ухватил Стасика за пояс, а тот, как назло, повалился прямо в муравейник. Стасик на полсекунды разблочился полностью, и Колясика обдало волной глубокого негодования.