Озаренный Солнцем - стр. 41
По поведению спутников Скиталец заключил, что эти женщины здесь главные, хотя ничто в их одежде не указывало на высокий статус: такие же черные платья и перчатки, как у всех. И шляпы. Даже в помещении. Самая коренастая – светлокожая, у остальных двух кожа более привычного темного оттенка.
Все три дамы, сидя за столом, слушали доклад кареглазого здоровяка с черной бородищей, из которой вышел бы отменный сад, если б ее правильно подстричь. Он напомнил Скитальцу одного из его кузенов. На руке сквозь прожженную куртку виднелась поверхностная рана – явно след от взрыва. Еще один участник спасательной операции.
– Уверенность, – обратилась Ребека к голубоглазой женщине, самой рослой из трех.
– Отзывчивость. – Это адресовалось невысокой и хрупкой на вид желтоглазой даме.
– Вдумчивость. – Последней была та самая светлокожая и коренастая, в серо-зеленой шали под цвет глаз, с черными – наверняка крашеными – волосами, убранными в узел на макушке.
Ребека вежливо склонила голову перед каждой и продолжила:
– Я привезла сестру.
– Да, нам уже сообщили, – сказала Вдумчивость, потирая подбородок. – Кажется, тебе велели не совершать столь необдуманных поступков.
– Велели.
– И в процессе ты потеряла брата, – подхватила Уверенность. – Погубить одного близкого, чтобы спасти другого?
– Мы не могли… – начала Ребека.
Но тут низкорослая Отзывчивость поднялась из-за стола. Нетвердой походкой она приблизилась к девушке и обняла ее.
Та опустила голову, отчего выбившиеся из прически пряди упали на лицо, и прижалась к женщине.
Повисла тишина. Наверное, это выглядело трогательно. Но Скитальца больше заинтересовал стоявший на столе чайник, из которого он, подтащив поближе стул и усевшись, наполнил чашку. С насквозь промокшей одежды капала вода.
Чай оказался холодным, но в остальном был неплох. Разве что слишком сладок на вкус Скитальца.
Все присутствующие уставились на чужака, а тот откинулся на спинку стула и водрузил ноги в сапогах на стол.
Бородач спихнул их на пол.
– Это кем же надо быть, чтобы иметь такие дурные манеры? – вопросил он.
Скиталец встал, и бородач стушевался. Считавшийся в родном мире невысоким, здесь Скиталец на добрых полфута превосходил любого из присутствующих. Сквозь прорехи в одежде хорошо просматривались мускулы, развитые суровыми тренировками, а не просто полученные благодаря инвеституре.
Бородач окинул чужака взглядом и попятился. Скиталец снова сел и демонстративно вернул ноги на стол, отчего чашки пожилых дам задребезжали.
– Прежде чем мы отправили Томоса к лекарям, – произнес Пыл, тоже придвигая себе стул, – он сказал в бреду, будто видел, как этот человек попал под солнечный свет и выжил.