Озарения Духа - стр. 20

P. S.: тут оставили комментарий, с которым я абсолютно согласен, поэтому допишу пару слов в постскриптум. Для большинства развивающихся полный целибат или секс без привычного финиша действительно могут вызвать нарушения в энергетике, застои. Поэтому (как-то давно у меня был пост об этом) сначала надо реализовать Свадхистану до определённого уровня, чтобы потом получилась нормальная сублимация и отток энергии в верхние чакры. Проще говоря, вы должны натрахаться. Лучше прямо до тошноты. А потом ещё какое-то время трахаться до следующего уровня отвращения. Когда под лютой дозой коктейля из алкоголя, ингибиторов обратного захвата дофамина, экзогенных андрогенов и виагры вас всё равно будет тошнить от одной только мысли о сексе, когда песня Слепакова "Я затрахался трахаться" станет вашим гимном и мелодией на будильнике – настанет большая вероятность, что вы готовы к практике сексуального воздержания или к практикам сексуальной магии. Да, к первым шагам в этом направлении, но всё же велик шанс, что будет получаться.

Немного о прочности собственных стереотипов. А если точнее, то о доступности самосознания и саморефлексии меньшинству.

"Ж: – Вот точно говорю: женщин в мужчинах возбуждает ум и эрудиция.

М: – Отдайся мне прямо здесь: я умный, начитанный, грамотный, эрудированный, два высших образования, кандидат наук, знаю два иностранных языка, книг прочёл – не пересчесть!

Ж: – Фуу! Нет! Ты же страшный".

Творец вонзил себе в грудь атам почти до рукояти. Непроизвольный вздох боли вырвался из его горла. Творец сжал зубы, и медленными движениями лезвия начал расширять разрез. Когда почувствовал, что достаточно, вытащил атам, чуть не вскрикнув, и отложил его в сторону. Кровь стекала щедрыми каплями с клинка, алые струи толчками выбрасывались из раны. Это был не простой магический атам. Он являлся родственником Гунгниру, копью, которым Альфёдр пригвоздил себя к Великому Ясеню. Атам приходился дальним побратимом Ваджре и Амогхе Индры, Тришуле Шивы, Мьелльниру Тора, серпу Кроноса и луку Артемиды, мечам Эскалибуру, Кадалболгу и Кусанаги-но цуруги.

Ещё в ряды его родни затесался приёмыш – копье Лонгина, вкусившее жертвенной божественной крови. Все эти орудия так или иначе были связаны с богами или, что сейчас было актуальнее для атама, – с жертвами богов во имя обретения высшего.

Творец засунул руку в разрез на груди и, слегка морщась, вытащил ещё живое сердце. Сердце билось, с него капала кровь как предвестник и символ новой жизни. Какой интересный получается парадокс, который одновременно по сути есть закономерность: порождение жизни и вершины блаженства этого процесса всегда сопряжены с кровью и болью умирания. Сердце сочилось кровью – всего лишь обычный сгусток сосудов и мышц, с одной стороны. Но присмотревшись, под другим углом можно было увидеть сияющий в ярком жёлто-белом пламени кристалл, адир души. А с третьей грани можно было заметить бело-голубой мерцающий кристалл эйдоса. Сердце содержало душу и дух Творца. Всю его память, все его чувства, все его тела и всю его Силу.