Овертайм. Любимая для капитана - стр. 62
Градскому «выпала честь» поздравлять первым. Тренер, не выпуская из рук злосчастный листок с текстом, пять минут монотонно зачитывал речь. Иногда в голосе мужчины прорывался гнев, но неосведомленные слушатели списывали все на волнение и почтенный возраст. Все-таки не каждый день заслуженному тренеру страны приходится выступать перед огромной публикой. Совет директоров банка, во главе с Александром Михайловичем Барским, с напускным смущением внимали каждому слову. Всегда дерзкий и не терпящий ничьего вмешательства в дела, тренер смиренно переносил свое унижение. Он не мог иначе, а если бы смог, Барский услышал бы совсем другие слова.
Когда Репин пошел звать Таранова, Настя не выдержала. Одного Градского хватило, чтобы в ней всё восстало. Праздник все больше напоминал «публичную порку» непокорных, хладнокровную и циничную. Под непонимающий взгляд дяди, она схватила со столика клатч и направилась в фойе.
Собственное бессилие душило, словно петля. И из-за кого? Не друг и не любовник, Таранов был никем, и все равно его унижение воспринималось как свое.
В небольшом фойе было пусто. Конечно, никто не хотел пропустить кульминации праздника. Череда поздравлений только началась, и каждый стремился засвидетельствовать свое почтение, блеснуть на виду у избранной публики.
Андрей холодно смерил взглядом генерального менеджера, но не сказал тому ни слова. К чему? Для себя он твердо решил с самого начала: Барский от него поздравлений не дождется. А Юра? Плевал он и на Юру, и на остальных услужливых прихвостней Скруджа. Может, Градскому и было, что терять, а он, Таранов, уже и так все потерял. Пусть теперь банкир выкручивается, как хочет, а он умывает руки.
Словно почуяв, что рыбка собирается сорваться с крючка, Репин направил в сторону капитана парочку охранников. Андрей усмехнулся, поражаясь упрямству менеджера. Значит, подобру-поздорову отпускать его не желают?
В ответ на это он подошел к стоящему рядом Коневу и тихо спросил:
– Боря, ты ведь по-прежнему считаешь меня засранцем и выскочкой?
– Еще каким, капитан! – весело, без злости подтвердил огромный защитник.
– Тогда будь другом, – он глянул на правую руку Бориса. Та сжимала бокал не то с виски, не то с коньяком. – Окропи меня этой «святой водой». Очень надо.
– Свалить хочешь? – усмехнулся Конев. – Да еще и меня подставить?
– Самым подлым образом, – кивнул капитан.
– Эх, Таранов! – Борис довольно заржал, привлекая к ним внимание окружающих. – Иди с Богом!
И щедро выплеснул прямо на белоснежную рубашку капитана все содержимое своего бокала. Коньяка, конечно, было жалко, но разве ж мог он отказать в такой просьбе? Да еще Таранову?