Оттепель на закате - стр. 24
– Господи, ну что же мне делать? Я не знаю, как быть! – всхлипывая, пробормотала я, наклоняясь к мужскому опухшему лицу без бровей и ресниц. И от волос одни клочья спекшиеся. – Эй, ты меня слышишь? Можно ли как-то связаться с вашими? С твоими соплеменниками?
Его выпад был молниеносным. Слепо выбросив руку, он тем не менее безошибочно ухватил меня за горло, сжав его сразу так сильно, что у меня в глазах стало темнеть.
– Пусти-и-и-и! – прохрипела я и замахнулась, но ударить по и так истерзанной коже не смогла. – Пусти-и-и, я друг! Помогаю!
Пальцы, душившие меня, разжались так же внезапно, и я отвалилась на спину, кашляя и хватая воздух. Моргая сквозь вызванные удушьем слезы, наткнулась на взгляд Карателя. Если это можно так назвать. Огонь повредил его глаза, они были подернуты белой пеленой, но широко распахнуты и «смотрели» на меня. Так жутко, что я даже стала отползать. Захотелось вскочить и бежать отсюда со всех ног, не оглядываясь, пока не запрусь в доме. Чего я лезу вообще? Ясно же, что тут уже ничем не помочь. Только смотреть на агонию Карателя. Я встала и отступила на шаг, сопровождаемая все тем же неотрывным и незрячим отслеживанием.
– Я… я не ухожу. Не бросаю тебя, правда. У меня вон там сани. Я схожу за ними, хорошо? Воли и Гилли посторожат тебя и не дадут никому тронуть. Не двигайся только, себе хуже сделаешь.
Ну да, а я, целительница великая, лучше могу сделать, как же. Велев жестом старшим собакам остаться с Карателем, я сорвалась с места, побежав в первый момент сдуру не туда. Ведь мне действительно хотелось сбежать и бросить пострадавшего. Потому что этот белесый, ужасный, слепой, но всевидящий, взгляд его пугал меня до икоты и нагонял то же самое чувство, что и тогда в первый раз. Как будто приближение к черному грозит мне чем-то окончательным, тем, что потом никак будет не исправить.
– Ерунда какая, – пробормотала сама себе, меняя направление на верное. – Вот бросить его, точно будет плохой идеей. Вдруг Каратели как-то смогут определить, что это именно я тут была. Была и бросила его замерзать или на растерзание зверям. И тогда прощай, Элли.
Притащив санки, я опять озадаченно уставилась на распластанного на снегу черного. Кольцо, что служило очевидно горловиной его одеяния разомкнулось и валялось в полуметре от него, значит Каратель все же переместился. Сейчас же он, похоже, впал в беспамятство и глаза закрыл, пугая меня так гораздо меньше. Вот только он был здоровенным, и как его уложить на санки, что были гораздо короче и у́же его крупного тела, я не знала. Это же не разделанная туша, которую можно, не церемонясь, перевалить, используя для рычага копье или палку, если просто руками никак. Не говоря уже о том, что непонятно – как черного трогать, не причиняя больше боли.