Оттенки и цвета - стр. 25
Однако существовало ещё одно обстоятельство, которое придавало этому событию оттенок специфичности. Всякий раз на нем случалось что-то необычное. Оуэн любил удивлять и на каждый сезон обязательно готовил какой-нибудь сюрприз. В основном, это были сюрпризы, напрямую зависящие от степени набитости кошелька.
Для Кристофера Оуэна, как человека неприлично состоятельного, практически не существовало вещей, которые бы он не мог себе позволить. Постепенно его безграничные финансовые возможности стали оказывать определенное влияние на диапазон его поступков, иногда синонимичных со вседозволенностью и пренебрежительным отношением к окружающим. Такие приступы не были долгими, однако об их исполнителе уже существовало твердое мнение, как о человеке со странностями. Никто, в то же время, не собирался осуждать или высказывать «фи» устроителю такой прекрасной летней недели; в конце концов, каждый имеет право на капризы. Да, существовала ещё одна деталь: она касалась пари.
– Хорошо, сэр. – Юноша развернулся и зашагал в направлении своей старой компании, которая с любопытством следила за его разговором.
– Мой сын – настоящий охотник. – Толстяк Паркер восхищенно провожал взглядом свое дитя. Кристофер делал тоже самое, однако значительно менее восхищенно.
Вскоре реальность выбранной мишени и расстояние, оговоренное для её поражения, стали темой живейшего обсуждения молодой компании, одному из членов которой предлагалось подтвердить должный уровень своих охотничьих достоинств. Юноша уже отмерил нужную дистанцию, когда любопытствующие, уважительно замолкая, заняли зрительские позиции. Сняв пиджак и передав его пареньку, услужливо толпившемуся поблизости, Паркер-младший тщательно уложил нож на свою ладонь и внимательно прицелился. Цель действительно была неразумной, и этого мнения придерживались все, за исключением Оуэна, который казалось вообще не интересовался исходом им же поставленного испытания. Или он его уже знал?
– Смотри, смотри. – С гордостью любуясь на своего сына, толстяк толкнул Кристофера в бок. В ответ, тот всё-таки повернул голову, однако, высоко поднятые, брови так и не смогли приподнять опущенные веки, а нижняя часть лица не избавилась от застывшей полуулыбки. Вероятно, Оуэна даже немного забавляло, что кто-то всерьез пытается одолеть такую задачу. Выбранный им сук, почти перпендикулярно отходивший на уровне груди от основного ствола, уже у своего основания едва ли превышал пять дюймов в диаметре. Во что превращалась такая толщина с расстояния в 10 ярдов, можно было легко представить.