Отступление на Марс - стр. 24

Несмотря на то, что к этому положению часто прибегали для предотвращения двойного наказания, никогда в истории юриспруденции это положение не использовалось для предотвращения вынесения смертного приговора во второй раз. Таким образом, петиция вызвала интерес не только потому, что ожидалось, что она раскроет физические факты, которые были предметом стольких предположений, но и из-за ее вероятных юридических последствий, поскольку, если наука разрешила загадку жизни, сделав оживление реальностью, то само право должно было бы претерпеть революцию, чтобы справиться с проблемами управления, вызванными появлением в обществе этого нового элемента – человека из могилы. Если предположить, что петиция верна, будет ли оживление умершего человека действовать как восстановление его прежних личных и имущественных прав?

Этот вопрос был сочтен важным из-за большого числа насильственных смертей. Если бы медицинская наука не принимала во внимание окончательность смерти Ричарда, было бы логично сделать вывод, что процесс ее достижения был бы применим ко многим случаям – возможно, даже к смерти от болезней. Следовательно, дело рассматривалось не как единичный случай, а как потенциальный прецедент для будущих судебных решений и надлежащий предмет для законодательных действий, включая передачу права собственности в соответствии с законами о наследовании и по завещанию, возможное расторжение супружеских отношений, срок погашения и взыскание страхования жизни, а также прекращение партнерских и других деловых отношений, к которым до сих пор приводила смерть в силу закона. Таким образом, его статус был погружен в юридические сложности, глубины которых не могли постичь самые способные адвокаты, и эта неопределенность способствовала общественному интересу к различным судебным искам, которые последовали за этим.

В назначенный час полицейские доставили Ричарда в суд и вернулись к судебному акту, изложив его предыдущее обвинительное заключение и обвинительный приговор и утверждая, что приговор Суда не был приведен в исполнение в порядке, предусмотренном законом. Предъявив живого заключенного в качестве доказательства этого утверждения, они подали заявку на новый ордер, снова приказав начальнику тюрьмы назначить время казни и действовать в соответствии с первоначальным приговором. С учетом его осуждения и приговора государство выдвинуло обвинение prima facie1 и объявило, что у него нет дополнительных доказательств. После чего бремя доказывания перешло к Ричарду и его адвокату.

Первым доказательством в его пользу стал официальный протокол его казни, состоящий из свидетельства о смерти, подписанного начальником тюрьмы, тюремным врачом и двадцатью свидетелями, каждый из которых засвидетельствовал, что никаких признаков жизни не было видно, когда было объявлено о смерти Ричарда. Их показания были поддержаны тюремным врачом, который описал характер посмертного обследования, использование стетоскопа для определения наличия жизни и выразил мнение, что напряжение в 1850 вольт привело к смерти, которую он определил как "полное прекращение всех жизненно важных функций". Однако при перекрестном допросе он не смог дать никакого объяснения последующему существованию Ричарда, кроме простого предположения, что "это может быть связано с каким-то процессом реанимации, до сих пор неизвестным медицинской науке".