Отступление на Марс - стр. 2
И все же я вынужден был признать, что под этой мягкой, вкрадчивой внешностью скрывается богатство проницательных суждений, увлекательная широта сочувствия и кладезь сверхъестественной информации.
Не раз он поражал меня своим нестандартным пониманием современной медицины. Впоследствии, к своему огорчению, я проверял обрывки разнообразной информации столь поразительного характера, из-за того, что я был склонен их опровергнуть. Поэтому я с интересом ждал, что он расскажет на этот раз.
Он бросил неуверенный взгляд на лицо Рут Талберт, такое утонченно-патрицианское, с глубоко посаженными глазами, высоким тонким носом и твердо очерченными, но чувствительными губами. Затем, словно заручившись согласием, он встретил мой скептический взгляд и, ловко вертя незажженную сигару в изящных белых пальцах, приступил к рассказу.
* * *
Он путешествовал с друзьями-англичанами к югу от экватора, среди полинезийских атоллов, беззаботно, без цели. Один сонный день сменялся другим, пока все практически утратили счет времени, и однажды вечером, в четверти мили от берега, они бросили якорь на фоне восхитительной живописного пейзажа.
Зачарованные острова из детства, ожившие в лучах закатного солнца, – безмятежные золотые пляжи, лежащие у подножия роскошных пальм, опоясывающих остров, – все это плыло, как мираж в опаловом море.
Они не пытались высадиться на берег, зная об опасностях внешних рифов и не имея представления о проходе, который мог бы привести их в безопасную лагуну с россыпью кораллов. Пока они наблюдали, тропическая ночь погасила день, как старомодный газовый фонарь.
Деревни из соломенных хижин, сгрудившиеся среди пальм, выглядели до странности нереальными, словно искусственный сад в театральной декорации, освещенный множеством ярких фонариков. Сквозь шум прибоя доносился слабый, приятный звук струнных инструментов.
То, что произошло потом, было еще более невероятным, чем красота этого зрелища.
Совершенно неожиданно из сумеречного прибоя вынырнул человек, плывущий мощными взмахами рук, и взобрался на борт, совершенно голый, если не считать набедренной повязки. Сначала они решили, что это туземец. Но потом увидели, что, хотя его кожа была ровного золотисто-коричневого цвета, волосы выгорели до льняного оттенка, а глаза были потрясающе голубыми. На его лице была ужасная татуировка; рисунок – рыба-дьявол – был сосредоточен в области бровей, как раз между глазами.
На прекрасном английском языке образованного человека он попросил их взять его с собой, куда угодно, лишь бы обратно в цивилизацию. Довольно сбивчивого он поведал свою историю.