Отщепенцы - стр. 9
А теперь вернемся к нашему герою – Владимиру Сергеевичу Кедрову – двадцати шестилетнему инженеру – конструктору второй категории выпускнику Днепропетровского государственного университета, физико-технического факультета.
Жил Володя Кедров в общежитии, которое уютно устроилось в небольшом отдалении от проспекта Кирова и было в двадцати минутах ходьбы от работы. В этом общежитии, в основном, селили мужской холостой инженерно – технический состав завода и КБ. Поэтому оно выгодно отличалось по порядку от остальных рабочих общаг завода. Прожив здесь почти два года, Володя понял, что если в городе и есть резидент американской разведки, то он даром ест свой хлеб – нашпигуй все комнаты этого общежития соответствующей прослушивающей аппаратурой и все секреты советского ракетного вооружения твои. Во время частых застолий, задушевных кухонных бесед, здесь произносилось столько информации, которая по всем канонам КГБ должна была идти под грифом "Секретно" или "Совершенно секретно", что соответствующий начальник в этом КГБ, который отвечал за предотвращение утечки подобной информации должен был, по идее, или уже давным-давно повеситься или хотя бы застрелиться. Кроме всего прочего, это общежитие имело обычную советскую звукоизоляцию – соседи друг о друге все знали. Вот и сейчас, придя в свою комнату и готовя немудреный ужин на одного (сосед по комнате на месяц укатил в отпуск) Володя заодно узнал, что соседи справа режутся в преферанс, а сосед слева охмуряет какую-то девицу по имени Жанна. При окончании поедания первого яйца яичницы Володя услышал, что кто-то справа удачно сыграл на мизер, а сосед слева благополучно закончил кофейную стадию отношений и передвигал девушку в район кровати для начала второй стадии – постельной. Володя вилкой нацелился на второй желток и тут словно кто-то произнес в его комнате:
– Ну, Коленька, не надо. Ну не могу я здесь…
"Так, у соседа слева заминка на второй стадии", – эта мысль проскочила в голове у Володи, втиснувшись между двумя эмоциями – хорошей и очень хорошей. Первая эмоция, если перевести ею на русский язык звучала примерно так: «А яичница, между прочим, получилась ничего, так как я и люблю – не очень зажаренная, но и не жидкая, в самый раз». Потом, как уже было сказано, прошла мысль насчет соседа, переполненного тестотероном и адреналином, и тащившем упирающуюся девушку, а затем возникла вторая эмоция: «А с аджикой она бы пошла веселее». (В смысле яичница, а не девушка за стеной).
– Жаннуля, ну чего ты… Ты же у себя дома разрешала мне…