Отрицательно настроенный элемент - стр. 4
Долганов встретил эту новость равнодушным недоумением.
– На его месте я бы отказался от этой начётнической формальности – присуждение награды к юбилею. Такой порядок награждения обесценивает значение всех этих званий.
Лицо Сироткина смялось и обрело невнятное выражение. Он смущённо прокашлялся. Повисла напряжённая пауза, разбавляемая пафосными выкриками первого секретаря Павленко, доносившимися из репродуктора.
Положение спас чайник, который сосредоточенно засопел и заклокотал, извергая пар. Сироткин с готовностью поднялся и, выключив плиту, подошёл к буфету.
– Ну вот, сейчас мы с тобой чайку попьём. Варенье любишь? Варенье у нас… вишнёвое… Печеньице бери. Да, сахар, сахар! Ну, сам положи тогда, сколько тебе…
Расставив на столе угощение, Сироткин уселся на прежнее место. Долганов неохотно поднёс чашку к губам. Какое-то время чаёвничали молча. Сироткин то и дело запускал руку в блюдо с печеньем. «В этом замечательном произведении искусства, – восторженно восклицал Павленко, – воплотилась не только память героям-победителям! Перед нами встаёт весь славный путь борьбы и труда, избранный нашим народом во главе с Компартией!
Мы видим непревзойдённую мощь нашей промышленности! Высшие достижения нашей науки и техники! В руках этого красноармейца неиссякаемая жизненная сила единственного в мире строя, дающего человеку подлинную свободу творчества и созидания!»
Сироткин повернул ручку и приглушил звук.
– Так вот… о чём я хочу с тобой поговорить… – начал он. – Отец у тебя, сам понимаешь… Семья должна соответствовать… Знаешь, по молодости всякое бывает… Молодость есть молодость… Тот инцидент должен быть просто забыт. Когда никому не нужно, лучше всего просто забыть. Ты вернёшься в адвокатуру, будешь трудиться по специальности. Всё пойдёт своим чередом. И всем будет спокойнее. И отцу, и тебе, и нам…
Долганов поставил чашку на блюдце, явно желая высказать возражение, но Сироткин его опередил:
– Слава. Твой отец очень уважаемый человек. Его в разные места приглашают. Вот недавно была встреча в одном молодёжном коллективе. Так хорошо о войне рассказывал, о послевоенном времени… А спросили его о детях, и он запнулся. Ну разве это дело? Речь ведь о чести семьи идёт. О фамилии Долгановых!
В репродукторе грохнули аплодисменты.
Сироткин ещё убавил звук и продолжил уговаривающим тоном:
– Слава, ну… я ведь не говорю, чтобы ты там что-то… Все хотят просто забыть. Главное теперь, чтобы и ты был готов всё это забыть и жить дальше полноценной трудовой жизнью.
Долганов обратил на Сироткина прямой взгляд, в котором сквозила сухая ирония.