Отрекусь от матери - стр. 9
Ксюша, однажды услышав мои слова, грустно закивала:
–Все они такие, моя мамка тоже так говорит.
Потом я узнала, что ее отец гуляет с какой-то молодухой, муж которой уезжал работать на вахту куда-то на Север. Мне стало жаль Ксюшу: она была доброй и заботливой, умела поддержать словом и делом. Только внешностью не вышла: приземистая и широкая, с невыразительными чертами лица и грубым низким голосом. Из-за этого соседские мальчишки обзывали ее гориллой. Петька, казалось, задался целью отравить жизнь Ксюши до такого состояния, чтобы она была готова волком выть или в петлю лезть. Каждый раз при виде моей единственной подруги он закатывал глаза и спрашивал:
–Как дела, бочка? Если денег не хватает, может, пойдешь сало на рынок сдавать?
Ксюша с достоинством проходила мимо, не обращая на задиру никакого внимания.
Зато потом я обнаружила, что его внимания по отношению ко мне становится слишком много. Он мог подойти и обнять меня то за талию, то за плечи. Один раз и вовсе попытался прилюдно поцеловать. Когда на перемене я мыла доску, этот дурачок подошел сзади и ущипнул меня за попу. Ох и взбесилась я тогда! Схватила ведро, в котором полоскала тряпку, и вылила на него грязную воду, до последней капли. Петька смотрел на меня несколько секунд выпученными глазами, затем развернулся и выбежал из класса. Больше он ко мне не подходил, боясь, что я еще чего-нибудь с ним сделаю.
Маме было все равно, что меня в школе хвалили. Она воспринимала это как должное, словно всеми своими успехами я была обязана ей. Иногда мне казалось, что она не в себе: смотрит куда-то в одну точку, что-то бормочет. Однако, как только я подходила к ней с каким-нибудь вопросом, мама рыкала на меня так, что пропадало всякое желание даже вспоминать о ней. И я уходила либо в огород, либо к Ксюше, чтобы отвлечься.
Баба Маня научила меня владеть иголкой, и благодаря этому у меня появились новые колготки. Правда, не совсем новые, но…
Помню, в конце восьмидесятых-начале девяностых начали продавать в городах капроновые колготки. Некоторые были просто гладкие и очень тонкие, однотонные, а были и цветные, с ажурным рисунком, которые мне казались верхом совершенства. Девочки из моего класса посмеивались надо мной из-за того, что я была единственной, кто на школьные мероприятия приходил в обычных трикотажных колготах. Они были с жутко растянутыми коленками и смотрелись ужасно, но других у меня не было. Я мечтала о капроновых, но мама бы никогда мне такие не дала, потому что берегла свои две пары как зеницу ока. Именно в них она выходила устраивать личную жизнь, цепляя на себя все лучшее, что только у нее было.