Отражения - стр. 21
В доме, где Амелия жила до того, как умер ее отец, недостатка в огне не было никогда.
Лорд Дамиан знал тайну Амелии, поэтому сразу понял, кто из сестер старшая. Он подошел к ним обеим ближе, поцеловал протянутую руку Кармиль, льстиво признавшись, что очарован второй принцессой. Он не ждал, сказал он, увидеть столь волшебный цветок, и ее светлость, видимо, не зря прячет сей сад от чужих глаз, ведь через несколько лет немало несчастных погибнут во имя этой красоты, пытаясь пробраться сквозь увитую терниями ограду. Кармиль покраснела, совсем немного, и Амелия заметила, как одна из дам, сопровождавших лорда Дамиана – та, которая была в ярко-синем платье, – прикрыла рот ладонью, пряча за нею смех, и что-то прошептала второй леди – та хмурилась, строгая и прямая, с узкими, сухими губами, в платье, похожем на то, которое носила Эдит.
У Эдит, правда, не было таких золотых колец и веера, прикрепленного к поясу золотой цепочкой.
– А это Амелия, – лорд Дамиан остановился перед ней и посмотрел сверху вниз. Амелии показалось, что он сейчас протянет руку и возьмет ее за подбородок, чтобы получше разглядеть метку. – Амелия Джорджина Элизабет д'Альвело, принцесса крови, старшая из трех, – почти пропел он. – Я рад знакомству, леди Амелия.
Она спрятала руки за спиной сразу же, как он отошел от нее в сторону.
Никто из взрослых не предложил им с Кармиль присесть.
Было ясно, что их обеих позвали лишь затем, чтобы показать этим троим – лорду Дамиану и двум его спутницам, и нужно было просто потерпеть немного и, возможно, отвечать на глупые вопросы и согласно кивать. Так уже было – давно, в какой-то прошлой, кажется, жизни, которую Амелия помнила смутно, словно бы видела во сне.
Она и сейчас почти заснула – и в этой полудреме, неглубокой и чуткой, она видела свою прошлую жизнь и того человека, которого было нельзя называть дедушкой. Дедушки в сказках – и в разных историях, которые читала Амелии ее няня, – были теплыми и добрыми, у них можно было сидеть на коленях, при них можно было смеяться. Дедушка Амелии дважды мазнул по ней взглядом – и снисходительно кивнул, когда Амелия, тогда еще маленькая девочка в платье с узором, похожим на переплетение оленьих рогов, присела в неуклюжем реверансе и произнесла, едва не заикаясь от чести, слова благодарности за подарок.
Во сне она была в том же платье и говорила те же слова, только вот голоса у нее не было, поэтому Его Величество – так звали дедушку Амелии – смотрел на нее и хмурился, хмурился, хмурился, и вокруг становилось все тише и тише, и чем тише становилось вокруг, тем страшнее было Амелии, тем старательнее она говорила слова – до тех пор, пока не понята, что на горло ей накинута веревка.