Отражение. Зеркало надежды - стр. 3
– У него один срок?
Мария замялась.
– Эм-м-м…
– Три? Четыре?
– Два!
– Один на два года. Второй? – Мария-Элена решительно дожимала мамашу. – Ну?!
– На четыре. Но это все клевета!
– Кто бы сомневался, – кивнула Малена.
«Начинаю тебе завидовать, – вздохнула Мотя. – У тебя родители просто умерли. А тут… уголовник и кретинка».
Малена поглядела на стоящую перед ней тетку. Иначе и назвать-то не получалось.
Вспомнила свою маму.
Анна-Элизабет умерла. А если бы она превратилась… в такое?
Представить было жутковато. Да и не в превращении дело! Мать ты будешь любить любой. Грязной, зачуханной, пьяной, больной – неважно! Но – МАТЬ!
А каким словом надо назвать бабу, которая бросила родного ребенка и пожилую мать, потащившись за сбежавшим мужем, и пятнадцать лет о себе знать не давала? И бросила, кстати, не в благополучной Швейцарии, а в криминальной России?
С Парашей она созванивалась!
Бабушке было бы так приятно это услышать…
Это – не мать. И все.
– Я правильно понимаю? – мягко уточнила Малена. – Вы поехали вслед за моим отцом. Его посадили, и вы остались неподалеку, ждать его. Потом он вышел. Побыл немного на воле, его опять посадили… За это время у вас родились еще двое детей?
– Да.
– Что сказала бабуля, когда вы ей позвонили?
Вопрос был поставлен остро, как нож. И тон Малены не допускал виляний.
Мария и не стала крутить. Поняла, что вранья дочка не потерпит.
– Бросить его, развестись и возвращаться. Воспитывать дочь.
– Что вам помешало?
– Гера – мой муж! И твой отец, кстати! Он тебя любит!
Девушки весьма сомневались в этом утверждении. Любит?
Ну-ну, колбасу мы тоже любим, но где оканчивается ее путь? То-то же…
– И где же счастливый папенька? Почему я его не вижу?
– Э-э-э-э-э… дома. С детьми.
– Детьми?
– Сенечке четырнадцать, очень трудный возраст. Лидочке семь. Мы не можем оставлять их одних или на соседей. Чужие люди просто не справятся…
«Похоже, дети неуправляемы, а лупить их нельзя. Вот никто и не соглашается за ними приглядеть».
«Почему нельзя?» – не поняла Малена. В ее мире ювенальной юстиции не было, а подзатыльник, отвешенный нахальному ребенку, грехом не считался. Скорее воспитательной процедурой.
«Это чужие дети. Вони будет…»
«Оно и сейчас пахнет. Нехорошо…»
«М-да…»
– Где вы сейчас живете с семейством?
Название поселка ни о чем не сказало Матильде. Девушка задумалась.
– Так зачем вы, говорите, приехали?
– Я – твоя мама.
Звучало крайне неубедительно.
– Это – не причина, – отрезала Малена.
Мария вздохнула и выложила нечто поближе к правде:
– Мама меня на порог бы не пустила. Но сейчас, когда она умерла, ты можешь поехать пожить с нами, одной семьей.