Отражение. Литературные эссе - стр. 28

Я позволю себе довольно большую цитату из книги Павла Басинского:

"Мифологию образа Бабушки Горький прописывал с особой тщательностью и любовью. Поэтому, как художник, именно здесь он превзошел самого себя. Ничего более нежного, поэтичного, чем этот образ, Горький не создал ни до, ни после повести «Детство». И если бы кроме этой повести он не написал ничего, мировая литература все равно бы пополнилась гениальным писателем, а этот шедевр остался бы великой не только художественной, но и психологической загадкой.

… Уже в 1895 году в «Самарской газете» он опубликовал первый набросок к будущему «Детству» – очерк «Бабушка Акулина» (изначально и повесть замышлялась под названием «Бабушка»), который с тех пор благоразумно не включал в свои сборники и собрания сочинений, как бы похоронив в прошлом живую Акулину Ивановну. Этот живой бог «умер», чтобы затем воскреснуть в мифотворческом образе «Бабушки». В очерке «Бабушка Акулина» рассказывается о нищей старухе, которая живет в сыром подвале, собирая вокруг себя городскую шваль, отходы человеческого общества, горьких пьяниц, распущенных до такой степени, что не стесняются жить за счет нищей старухи.

«Бабушка Акулина была филантропкой Задней Мокрой улицы. Она собирала милостыню, а в виде подсобного промысла иногда, при удобном случае, немножко воровала. Около нее всегда ютилось человек пятьдесят "внучат", и она всегда ухитрялась всех их напоить и накормить. "Внучатами" являлись самые отчаянные пропойцы-босяки, воры и проститутки, временно, по разным причинам, лишенные возможности заниматься своим ремеслом. Вся улица знала ее, и слава о ней выходила далеко за пределы улицы. Но все-таки, на языке босых и загнанных людей, "попасть во внучата" значило дойти до самого печального положения; поэтому бабушка Акулина как бы знаменовала собой крайнюю ступень неудобств жизни и, пользуясь большой известностью за свою филантропическую деятельность, не пользовалась любовью со стороны опекаемых ею людей».

Представляете? Ни признания, ни награды, ни любви, – никакой корысти. Ах, как больно и горько все это читать. А у бабушки Акулины веселые синие глаза радостно светятся! С ума можно сойти… А с другой стороны, если и благотворительствовать, так не олигархам же или целеустремленным людям, а именно упавшим на самое дно, безнадежно и окончательно! Кому, как не им, милосердие всего нужнее?

Когда я сравниваю "День восьмой" и два русских "Детства", я вовсе не выстраиваю иерархию и не раздаю степеней. Я ищу родство и разницу. Мир – огромен и при этом многогранно объемен. Невольно задумываюсь, например, что Добро и Милосердие – не тождественны, да и в каждом этом явлении разные люди видят вовсе не одно и то же.