Отравленная кровь - стр. 30
– Кстати, у тебя же за Ореховым был дом?
– Да, был и есть. Недостроенный немножко.
– Как! Ты разве его не продала?
– Я сняла дом с продажи.
– Почему?
Она взглянула на него с загадочной улыбкой, а Павел смотрел на нее с большим удивлением, ведь Тамара всего полгода назад слышать ничего не хотела о загородном доме. Слишком ужасные воспоминания в ее памяти оставило это место и вдруг… сняла с продажи! Должна же быть причина? Видимо, он выглядел нелепо: глаза вытаращены, брови подняты, уголки губ опущены, поэтому Тамара рассмеялась и снова уставилась на дорогу.
– Я смешон? – нахмурился Павел.
Она старше на два года, ей тридцать три, отсюда, наверное, ему иногда кажется, что Тамара берет верх, при этом не имея цели победить.
– Выражение у тебя… никогда не видела, – призналась она. – Не делай из мухи слона. Просто это место идеальное: экология, воздух, лес, речка… отличное место для здоровья.
– Не понял, зачем тебе все это? От города далеко…
Второй раз Тамара рассмеялась в голос, но ничего не сказала в ответ, а только улыбалась, глядя в лобовое стекло и легко покручивая руль, впрочем, дорога в Орехово-2 отличная. Павел откинулся на спинку кресла и задумался, косясь на нее. Все утверждают, что Тамара эффектная, а мама Павла считает ее очень красивой, восхищается изящной фигурой балерины, очень навязчиво восхищается, иногда подозрительно. Но при этом у Тамары своеобразные черты лица, пропорции неидеальны: скулы высокие, глаза большие, аметистовые, над ними яркие брови дугой, а вот прямой нос и рот будто с другого лица.
Кстати, Тамара действительно бывшая балерина, работает репетитором в театре оперы и балета, всех очаровывает. И всегда мама почему-то сравнивает их:
– А ты у меня белобрысый, лопоухий, длинный, рядом с тобой такая женщина… Это престижно, милый.
Сам пока не понял, насколько Тамара его очаровала, насколько сильно привязала… вот-вот, он боится привязанности, один раз привязался, ни к чему хорошему это не привело.
Тем временем Тамара без труда угадала, где остановиться, две машины у ворот указывали принадлежность к полицейскому ведомству. Павел вышел и двинул к открытым воротам, его догнал вопрос:
– Тебя ждать?
– Нет-нет, это долгая песня, – сказал Павел.
– Тогда я посмотрю на свой дом и поеду назад.
– Да, конечно.
И подумал: «Зачем она отчитывается? А я? Как будто разрешил поехать к ее собственному дому… Она имеет право ехать куда хочет, и без всяких отчетов, я тоже». Мысли проскользнули в голове и улетучились, так как Павел вошел в особняк. Здесь кипела работа, обыск начали без него, и это хорошо, площадь большая, ее обработать за день очень сложно. Когда Павел попал в спальню, невольно присвистнул и непроизвольно высказал свое впечатление, хотя обычно отличался сдержанностью: