Отпуск с папой - стр. 38

– Папа, ты знаешь адрес Калли?

– Неа.

Свой ответ я проглотила. Марлен все слышала.

– Он мне сказал: Кифернвег, семнадцать. – И объяснила, как идти.

– Не торопитесь, вечером встретимся за ужином. Я приготовлю камбалу. Желаю тебе хорошо развлечься с мальчиками.

Она хихикнула и положила трубку.

Я посмотрела на одного из «мальчиков».

– Ты понял, да? Калли звонил.

– Я думал, это была Марлен… – Он подчеркнуто равнодушно смотрел мимо меня.

– Папа, Калли позвонил Марлен. И с бетоном я просто пошутила. Извини.

– Такими вещами не шутят.

– Да, прости, ты прав. Так ты хочешь зайти к Калли?

– Пожалуй.

Я сделала официанту знак и вытащила кошелек. Папа никогда не платит, если обижен.

Папа и Калли познакомились в пятидесятые в Гамбурге. Оба они из франконской провинции в поисках приключений сорвались на север. С приключениями не сложилось, если, конечно, не считать таковыми работу на верфях и комнату на двоих в христианском союзе молодых мужчин. Калли и папа добавили еще одно – стали вместе снимать квартиру.

– Мы были, так сказать, первой коммуной…

Каждый раз, когда отец произносил эту фразу, выражение лица у него становилось залихватским, при этом он незаметно проводил рукой по зачесанным остаткам волос.

– Да… лихое было времечко.

Думаю, в тот момент он жалел, что не курит, свернутая как бы между прочим самокрутка добавила бы ему крутизны.

Когда мне было тринадцать, миф о том, что я дочь старого хиппи, умер. Ханна, жена Калли, рассказала, что квартира представляла собой две бывшие детские в жилище вдовы железнодорожника. Фрау Шлютер после отъезда дочери не захотела жить одна и стала сдавать комнаты Калли и Хайнцу, готовила им, стирала и гладила. Алкоголь и женщины были под запретом, зато каждый вечер они втроем играли в канасту. С колбаской и огурчиками.

Через полгода папа пошел в армию, а Калли на таможню. Связь они продолжали поддерживать, лихие времена сближают.

Калли и Ханна жили в красном доме с большим участком земли. Папа задержался у ворот, разглядывая палисадник.

– У них вообще нет гортензий. И очень мало роз. Зато везде облепиха.

Я показала на стену дома:

– Розы там. У них есть еще один красивый сад.

– Ну, не знаю. У нас везде были розы. Но Калли никогда не имел к этому таланта. Даже в то время.

Звоня в дверь, я представляла себе, как молодой Калли пересаживает узамбарские фиалки фрау Шлютер.

– Могу я тебе напомнить, что у нас садом занимается мама?

– Она не косит газон.

Калли открыл входную дверь.

– Хайнц!

Он протянул ему руку. Папа пожал ее.

– Калли!

Калли положил вторую руку отцу на плечо.

– Хайнц, старина!