Отпущение грехов - стр. 35
Ну что ж. Тоже весьма колоритный тип, трудно забыть. А и забуду – при встрече вспомню. Я поехал дальше.
Еще один товарищ за рулем автомобиля. На двух фотоснимках. Довольно молодой и, в отличие от первых двоих, безбородый. На первой карточке он крутил баранку легковушки. Иномарка, точнее сказать невозможно. Дорогой прикид, модная прическа. На руке, что лежала на баранке – два перстня. Думаю, тоже нехилых бабок стоили. В остальном – невыразительная личность.
Я взял второй снимок, где он также сидел за баранкой, но и это в информативном плане мне ничего не дало. Здесь он держал руль вдвое большего диаметра, радостно улыбался, причем во рту не было ни одной золотой фиксы. Облачен в армейскую форму. Сержант.
Но черт бы меня подрал, если я знал, как закрепить его физиономию в памяти. Абсолютно не за что зацепиться. Темный блондин, или обладатель светло-русых волос, что, в принципе, одно и то же. Обычный рот, обычный нос, обычные глаза. Все обычное. Телосложение хорошее, если судить по третьему снимку, где он в самбовке плясал на ковре в обнимку со своим противником. Но ведь телосложением нынче никого не удивишь. В общем, выйди на улицу – и за десять минут насчитаешь десять парней, подходящих под схожее описание.
Я нахмурился. Такая внешность доставила бы удовольствие вчерашнему полковнику, но никак не мне. Это его агентство заинтересовано в вербовке ребят с неприметной наружностью; я предпочитал яркие, запоминающиеся физиономии. С ними как-то легче работалось.
В десятый раз пробежав глазами лицо, до тошноты обыденное, я снова не сумел найти зацепку. Хотя бы родинку. В детстве любил рисовать и даже учился этому, так что от родинки было бы довольно просто станцевать остальной портрет. Но ее не было, этой родинки. Не было ямочки на подбородке. Не было шрамов на щеках, на лбу, на бровях. Тем более не были ни усов, ни бороды. Невыразительный тип. Совершенно невыразительный. Я посмотрел на уши. И улыбнулся. Даже если он готовился в невыразительные с самого раннего детства, то уж никак не с пеленок. А его родители о грядущих мечтаниях чада не подозревали. И податливое детское ушко искривилось, пока он спал на нем, для мягкости подвернув под щеку.
Вот и зацепка. Искривленными ушами, конечно, тоже трудно удивить, но это уже что-то. От этого моя память может оттолкнуться. Остальное сплетется само собой.
– Леонид Цеховой, – сказал Ружин, увидев, чье изображение я отложил в сторону. – Служил в спецназе ГРУ. Три командировки в Чечню, три правительственные награды, ни одного ранения. Отцы-командиры характеризовали его, как хладнокровного и расчетливого бойца, которому вполне по силам примерить погоны лейтенанта, а дальше – и больше. Но он предпочел уволиться из армии, вернулся на родину и здесь стал сектантом. За неполные два года прошел путь от рядового члена секты до первого спеца-силовика, заместителя майора Засульского. Под его началом находится взвод из двадцати человек, называющихся «Карающей дланью». В их обязанности входит проведение карательных операций, точечных силовых акций, наблюдение за порядком, дисциплиной, субординацией во время крупных мероприятий, проводимых сектой. Хотя, насколько мне известно, таковых она еще не проводила. Значит, следует читать «проводимых внутри секты». Едем дальше?