Оторва для Ботана - стр. 32
Меня снова грубо схватили за руку и поволокли куда-то вглубь строения.
– Ай, пусти! – вопила я. – Синяки же останутся! У тебя хватка, как у бульдога.
– Пусть останутся. Сегодня у тебя синяки будут не только там. Сейчас будем учить, если по-хорошему не понимаешь.
– Не понимаю чего? – орала я, всё ещё пытаясь выдернуть руку.
– Я ведь тебе сказал – не приближаться к Коле! Он тебе, заразе, не игрушка. Зачем ты ему мозги делаешь? Он же влюбится сейчас по уши, а дальше что… Бросишь? Растопчешь?..
– Не твоё дело, – заартачилась я. – Мы взрослые люди – сами разберёмся. Ты ему не мамочка. И мне не тоже.
– А вот и моё, – рыкнул он, подхватывая меня и впечатывая в стену.
– На каком это основании? – я вырывалась, но это было совершенно бесполезно…
Не сразу заметила, что в стене были какие-то крючья и верёвки… Не знаю для чего. Хоть и учусь в строительном – в стройке ни фига не петраю. Ну в общем, он этими самыми верёвками меня и скрутил. Да так ловко, что я оказалась будто подвешенной горизонтально, со стянутыми за спиной руками и выпяченной попкой…
– Ты что творишь, извращенец! – заорала я и попыталась брыкаться. Но ноги мои были тоже схвачены и надёжно привязаны к бетонным опорам. Теперь я стояла, согнувшись буквой зю…
– Ещё пока ничего, но собираюсь воспитывать, – холодно сказал он и вытащил из шлеек ремень…
Стукнул им пару раз по ладони и направился ко мне.
Тут-то я заорала и проснулась…
Прямо посреди, да чтоб её, последней перед экзаменом пары по праву. Которое, конечно же, по закону подлости, ведёт тигрица Одинцова...
Она приспустила очки, выразительно посмотрела на меня и произнесла:
– Впечатляюще, Маресюк. Надеюсь, так же уверенно и громко будете отвечать на экзамене.
Вот и погадала на судьбу, блин...
ЕЛИСЕЙ
Они просчитались.
Думали, я сейчас возревную, начну устраивать сцены, бороться и добиваться. А вот нет, милые дамы, не будет по-вашему. Все – взрослые люди, своя голова на плечах. А думать за других, советовать и увещевать – себе дороже: можешь быть послан в пешее эротическое путешествие.
Что, собственно, и случилось со мной, когда я попытался вразумить друга Колю.
Он лишь вскинул брови и сказал:
– Завидуй молча. Ты сам порвал с ней.
– Да я же о тебе забочусь, – хлопнул друга по пухлому плечу, – она же тебе сердце вырвет и растопчет его своей прелестной ножкой.
– Для того, чтобы заботиться, у меня есть мама, – фыркнул Колян, – а с остальным разберусь сам. Чай, немаленький.
Ну что ж, коли так – я умываю руки. На том и порешил да нырнул с головой в работу. Сроки горели, как всегда «срочно! вчера!», Борисыч браковал одну версию за другой. Всё ему не хватало полёта и страсти, чтоб их и его вместе с ними.