Отмена рабства. Анти-Ахматова-2 - стр. 53
Вот иностранцы!
Редакторша. Приехала я к ней. На столе стоял кофе, чай и красное вино. Она говорит: – Ну, давайте, поскольку это первая публикация и для меня она очень важна, – давайте выпьем по рюмочке. (Р. Тименчик. Анна Ахматова в 1960-е годы. Стр. 625) Очень по-русски и очень по-советски. Обстоятельно, подробно, с подходом – как бы не подумали, что попивает, надо все объяснить. Предлагает выпить – чуть-чуть, по рюмочке. Парижской школы или умения себя подать по-хемингуэевски не набралось.
Покойный Мартин Малия рассказывал нам, что А.А. спросила его: «Вы понимаете, что такое блудница? Это же – блядь». (Р. Тименчик. Анна Ахматова в 1960-е годы. Стр. 634.) Человек, который не понимает значения слова «блудница», – с чего это он будет знать слово «блядь»? Почему она считала, что это ему привычнее? Малия все понимал, а вот зачем Ахматовой надо было цеплять еще и его – это неясно.
В определенных кругах секс – был. «Я ненавижу вас и вашу литературу!» – выпалил он [Глеб Струве], побагровев от злости. Борис Полевой улыбнулся самой очаровательной улыбкой, на какую оказался способным: «Вы понимаете в нашей жизни и в нашей литературе столько же, сколько евнух в вопросах любви!» (Н. Грибачев, По: Р. Тименчук. Анна Ахматова в 1960-е годы. Стр. 686.) Необязательная смелость в выборе слов и сравнений употреблена для свободного и раскованного разговора со внесовковым человеком.
Кто-то сказал: «П<оэма> б<ез> Г<ероя>» – Реквием по всей Европе. Вероятно, он был рассеян и в эту минуту думал о чем-то другом.
А.А. Ахматова. Т. 3. Стр. 224
Здесь все – и суждение человека, который может судить за всю Европу, и наблюдение все знающей о нем женщины – был ли рассеян, было ли о чем-то другом ему думать. Спокойное, сдержанное наблюдение близкого человека, не имеющего причин афишировать близость, все спрятано очень глубоко. Нам достается только то, что за пределами интимного, что будет принадлежать народам – великие слова о великом произведении.
«ГЛАВА, КОТОРАЯ МОГЛА БЫ НАЗЫВАТЬСЯ ВТОРОЕ ПИСЬМО». К таковому названию – примечание: Почему второе – мне больше нравятся четные цифры, почему не третье, не седьмое. Как Вам кажется – седьмое? Лидия Корнеевна Чуковская, не слыхивавшая в начале шестидесятых годов ни о каких сэрах, думала, что предыдущее, единственное, письмо – ей. Но не к ней обращаются с небрежным не теряйте надежды увидеть его напечатанным в Лос-Анджелесе или Тимбукту… Why? Да ’cose Лидии Корнеевне дальше Ленинграда никогда не отъехать, а «тот господин» – гражданин мира.
По старой дружбе не скрою от Вас, что знатные иностранцы спрашивали меня – действительно ли я автор этого произведения. К чести нашей Родины должна сознаться, что по сю сторону границы таких сомнений не возникало. (А.А. Ахматова. Т. 3. Стр. 229.)