ОТМА. Спасение Романовых - стр. 63
Какая власть в тех местах – понять было невозможно. Шаг вправо – шаг влево от Транссиба, и никакой власти уже не было, а народ просто жил как умел.
С самой той сцены с кулоном Татьяна не перемолвилась со мной ни словом. То же охлаждение к моим товарищам я видел и у других Княжон. Мы, рыцари, будто уже не интересовали наших Принцесс. И та вспышка сердечности и дружбы, что озарила первые дни бегства в поезде, вспоминалась, как потерянный рай.
Алексею становилось все хуже. Он уже не вставал со своей лежанки на телеге, ночами там и спал. Доктор Боткин говорил, что езда в тряской телеге плохо действует на организм Алексея и обостряет болезнь. На привалах я подходил к нему, чтобы поговорить, подбодрить, но он отвечал с раздражением или молчал. Сестры в любую свободную минуту вились вокруг него, но и им удавалось вызвать лишь тень улыбки на его лице.
Сегодня, осмотрев колено Алексея, доктор Боткин заявил, что дальше ехать невозможно, нужен отдых, хотя бы несколько дней под крышей. Бреннер и Лиховский уехали искать жилье. Забавно, но Бреннер после исхода из поезда больше не брал меня с собой в разведку. Будто моя промашка отменяла мой прошлый боевой опыт, о котором он знал.
На обед Иван Михалыч приготовил кулеш из пшенной крупы и поджаренного сала. День прошел в неподвижности и молчании: все снопами лежали на телегах и под деревьями. Для Государя и Государыни, как обычно, поставили шалаш, и не для защиты от непогоды – даже ночами было тепло и сухо, – но чтобы дать им возможность укрыться от посторонних глаз хотя бы на короткое время. В дороге все на виду, и это утомляет чуть ли не больше самого движения.
Я дежурил, ходил вокруг стоянки, вслушиваясь в таежный шум. Ближе к вечеру услышал их голоса от реки. Они смеялись, перекликались по-английски; странно там звучала английскую речь. Потом они запели по-русски Херувимскую песнь. Я узнавал каждый голос. Вела Ольга своим безупречным меццо-сопрано, вторые голоса – Татьяна и Мария, и колокольчик, прихотливый и звонкий, – Анастасия. Они не должны были отлучаться без охраны, но сбежали. Понятно – хотели побыть без посторонних, и все же я пошел на голоса, разбудив дремавшего Каракоева, чтобы следил за лагерем.
Вода заблестела сквозь еловые лапы, но поначалу я никого не видел. И пение смолкло. Опоздал. Будто что-то мне было обещано – светлое, радостное, – а я упустил. Крался вдоль берега в ельнике, и вскоре снова услышал голоса. Говорили по-английски:
– Почему здесь никто не живет? – узнал я Анастасию.
– Много земли в России, – сказала Мария.