ОТМА. Спасение Романовых - стр. 42
– Совершеннейшая правда, Ваше Величество.
– Что ж … И другие офицеры тоже боевые.
– Все воевали, Ваше Величество.
– Да-да, иначе и быть не могло. Хотите чаю?
– Премного благодарен! На посту нельзя.
– Даже чаю нельзя выпить?
– Нельзя …
– Так вы заходите к нам, когда сменитесь … утром … к завтраку.
– Премного благодарен, Ваше Величество! Честь для меня!
– Оставьте, мой мальчик. Заходите попросту …
Она пошла по коридору, и хотя я видел только ее спину, понял, что она сразу забыла обо мне. Оплывшая фигура, тяжелая поступь – опять подумал с болью: старуха. До войны на Корабле еще каких-то четыре года назад она выглядела совсем по-другому. Конечно, и тогда она уже была немолода, в постоянной тревоге о здоровье сына, и все же я видел истинную Императрицу – воплощение достоинства и горделивой кротости. Комиссарские застенки высосали из нее жизнь.
Государыня вошла в свое купе. Разговор с ней меня взбудоражил. Невероятная открытость и доверие Ее Величества окрылили. Хотелось немедленно что-то сделать для нее. Захватить этот чешский поезд и гнать его без остановок до самого Шанхая!
Из записок мичмана Анненкова
20 июля 1918 года
Чехи не обманули – по большей части им давали зеленый свет. Состав стучал, гремел, позвякивал – обещал домчать нас до Владивостока за пару-тройку дней.
После ночного дежурства я проснулся поздно. Лиховского в купе не было. Через приоткрытую дверь я услышал голоса четырех Принцесс. Они стояли прямо возле нашего купе, и я боялся шорохом или даже дыханием выдать свое присутствие за тонкой переборкой.
– Так вы договорились, кто чей? – сказала Татьяна.
– А это обязательно? – спросила Ольга.
– Это нужно для ясности, а то что же – будете кокетничать со всеми без разбору и передеретесь, – сказала Татьяна.
– Мне не о чем договариваться – Леонидик мой, это должно быть ясно, – сказала Анастасия.
– Почему это должно быть ясно? – возразила Татьяна насмешливо. – Разве вы уже помолвлены?
– Может быть! Он еще на яхте был мой, и вы все это прекрасно знаете.
– Никто на твоего Леонидика не покушается, – сказала Мария.
Разговор был легкий, шутейный – улыбчивыми голосами. Но когда барышни шутят об амурах друг дружки, это легко оборачивается обидой и склокой – вдруг полыхнет молния при ясном небе. Значит, я уже приписан к Анастасии, как корабль к порту. Что же дальше?
– Ну вот, Леонидика определили, – повторила мою мысль Мария. – Какой следующий фант?
– А что это ты, будто не участвуешь? – заметила Анастасия.
– Не участвую. Мне никто не нравится.
– Ну-ну, – сказала Татьяна. – Оставляешь за собой свободу выбора?