Отложенное самоубийство - стр. 16

Я барабаню пальцами по столу. На моем тайном языке это означает: «Пора спать, чудик». В голову все равно ничто умное не стучится. Можно выключать ненужный компьютер. В темное стекло с шумом плещет вода. Дождь совсем разошелся.

Марины все еще нет. Караулит за стенкой нестабильное самочувствие фрау Краус. Я лежу в темноте и рассматриваю потолок. Припарковал себя на постели. Напротив широкой супружеской кровати стоит старинный шкаф с зеркалами на дверцах. Могучий, во всю стену, из мореного дуба. Как он сюда попал, остается загадкой. Шкаф уже здесь стоял, когда Марина въезжала в эту квартиру. Он гораздо больше окна и двери в спальне. Как же он здесь очутился? Может быть, его воздвигли сразу вместе с домом? Или вырастили прямо в спальне, как дерево? Кстати, Марина в этом шкафу нашла пыльную бутылку шампанского образца тысяча девятьсот тридцать шестого года. Какой-то фашист спрятал, чтобы отпраздновать захват мира. Или забыл.

На потолке сложный лабиринт из разводов плесени. Шиммель. Немецкая общенациональная трагедия. Если в Англии принято говорить о погоде, то в Германии принято говорить о плесени. Любая светская беседа неизбежно переходит на эту животрепещущую тему. «А у вас в доме есть шиммель? А как вы с ним боретесь? А мне недавно порекомендовали прекрасное средство от шиммеля». Ну, и так далее. И все бесполезно. Зло побеждает. Влажный климат плюс отсутствие нормальной вентиляции в жилищах.

Детские призраки больше меня не беспокоят. Вот уже начал засыпать. Но! Маринка! Холодная, как лягушка, с разгону впечатывается в кровать рядом со мной.

– Фрау Краус стало лучше, и она задремала, – сообщает жена, начиная гладить мое тело ледяными руками. Соскучилась, видите ли! Марина вообще мерзлячка. Маринка-льдинка! Даже летом ей зябко. Зяблик, ёклмн! А уж в октябре она – совсем сосулька. В смысле, такая же холодная.

После инсульта я в постели совсем не ас, но нужная для женщин функция у меня восстановилась вполне. Так что я уверенно отвечаю на ласки жены добротной эрекцией. Чем могу – помогу. Марина требовательно тянет меня на себя. Я и не сопротивляюсь. Не забыть бы про прелюдию. Последние посторонние мысли: «Не поеду я к Кальту. Рвотогонная жизнь этого ублюдка нисколько меня не заинтересовала. И не забыть бы про прелюдию!»

После развратной ночи под аккомпанемент дождя испытываем на сытность баварский завтрак, состоящий из бутербродов с колбасой и сыром плюс чашка горячего крепкого кофе (для Марины – еще печенюшки). Саша уже на работе. Лукас еще в школе. А мы с Мариной садимся в «Форд» и под бодрящий звон колоколов едем к Кате за котом. Дождя, для разнообразия, нет. Катя в это утро должна быть у зубного врача, но у Марины есть ключ от квартиры сестры. Кот живет недалеко от нас – минут семь езды по безлюдным улицам. В Германии вообще пустынные улицы. В крупных городах автомобили идут один за другим по проезжей части, а тротуары свободны. В Нашем Городке и машины редки. Как объясняет этот феномен брат Марины Федя: «Все мужики на работе вкалывают, а их бабы на авто катаются по магазинам! Вот и некому по тротуарам бродить!» А на мой вкус, без людей гораздо лучше.