Открывашка и пробой - стр. 29

– Кого это там принесло? – с этой легендарной фразой Зинаида Матвеевна встала из-за стола и пошла в гостиную посмотреть на гостя в окно. – А, Савелий, – голос прозвучал вполне радушно. – Сидите, кушайте, – велела нам и пошла во двор.

Повисла гнетущая тишина, в которой пронзительно отбивали секунды «ходики» из моей комнаты. Валентина нагнетала саспенс, неотрывно пялясь на меня с непроницаемым выражением лица.

Игнорируем, доедаем супчик и беремся за яблоко. Ах, да!

– Спасибо еще раз, офигенно вкусно, – поблагодарил «стряпуху» еще раз.

Усмехнувшись, она положила руки локтями на стол и опустила подбородок на ладони:

– Я тебе в тарелку плюнула.

Я был морально готов, поэтому легко переборол отвращение и облизнулся:

– Буду счастлив, если ты так будешь делать каждый раз.

– Фу-у-у! – скривилась она. – Весь аппетит пропал! Доедай, раб, – презрительно подвинула мне свою тарелку и пошла в большую комнату – явно подглядывать за бабушкой и гостем в окно.

Больше плевать не будет.

Почему бы и не съесть добавочку? Унизительно? Да хрена с два – я месяц постился, похудел килограмма на три, после такого можно поступиться малой толикой самоуважения. Стоило мне откушать пару ложек из Валиной тарелки, девушка вернулась и отобрала у меня вкуснятину, усевшись на свое место. С демонстративным отвращением зачерпнула супа и поднесла ложку ко рту одновременно с возвращением бабы Зины в дом.

– Толька-пастух помер, – поделилась с нами новостями. – Пойду Клавку успокаивать, – зашла в комнату, дав Вале возможность вылить суп обратно.

– Земля пухом, – сымитировала девушка грусть.

Пастухом в таких условиях может работать только обычный человек, а значит ей на него вообще плевать.

– Святой человек был, – голос Зинаиды Матвеевны наполнился плачущими мотивами. – Тридцать лет с Клавкой прожил, руки золотые, – появилась на кухне в черном длинном закрытом платье и в черном платке на голове.

Плачет.

– Вы сидите, деточки, кушайте, – шмыгнула на нас носом и покинула дом.

– Жри, – Валя толкнула тарелку так, что содержимое немножко расплескалось. – Со стола уберешь потом, всё помоешь и скатерть вон испачкал, – с издевкой потыкала в пятна пальцем. – Придется постирать!

Просто ужасно.

– Больше не хочу, – отодвинул я ее тарелку.

– Я после тебя жрать не буду, – презрительно выплюнула она. – Свиньям вылей, в кастрюлю обратно не смей.

А в деревне разве не учат бережно относиться к еде? Что ж, приказ есть приказ – если Зинаида Матвеевна спросит, я так и скажу.

Хохотнув, девушка добавила:

– А если захочешь второе – в бане варится поросячья каша! Угощайся – там на всех хватит!