Откровенные записки - стр. 10

– Как я уже сказала, школу я окончила с отличием, причем не могу сказать, что мне было тяжело. Нет, я не хвастаюсь, учёба всегда давалась мне легко. Родители наседали на меня гораздо сильнее, чем этого требовалось для получения такого результата. Сейчас я думаю: Господи, зачем? Я просто преподаю кулинарные курсы и всем здесь плевать есть ли у меня аттестат с отличием из Рижской школы и диплом филолога! И, тем более, всем на это было плевать, когда я в Ницце несколько лет подряд продавала мороженое. Но пока я училась в школе, мне было строго-настрого запрещено ходить на вечеринки и другие тусовки, я могла только один раз в неделю гулять с подругами, и то не более трёх часов подряд. Всё остальное время в моей жизни занимала учёба. Если я тихонько включала музыку в своей комнате, то отец тут же кричал через стену, чтобы я «убирала этот разврат», – она печально ухмыльнулась. – В общем, я сдала экзамены и поступила в университет на филологический, не испытав ничего, кроме облегчения, потому что родители от меня отстанут хотя бы на пару месяцев, пока не начнётся новый учебный год уже в университете. К счастью, так оно и вышло. Они отправили меня погостить к двоюродной бабушке в маленький городок на берегу очень живописного озера. Он был очарователен: население небольшое, в основном, пенсионеры, потому что работать там было негде, но на лето к ним приезжали внуки, вроде меня, поэтому я быстро завела подруг. Каждый день я просыпалась с чувством облегчения и какого-то внутреннего подъёма от того, что ещё какое-то время не буду испытывать давления касательно учёбы. Мне казалось, что я наконец-то увидела жизнь. Настоящую жизнь. В какой-то степени так оно и было. Я чувствовала, что вступила в ту взрослую жизненную пору, которая мне всегда внушала одновременно трепет и ужас. Как я уже сказала, у меня появились друзья. Вообще я никогда не испытывала трудностей с общением, трудность была, скорее, в том, что за всеми своими занятиями у меня не было на него достаточно времени. Одной из моих лучших подруг того лета была Соня – девушка, живущая по соседству, на год старше меня. Ей было восемнадцать, а мне – семнадцать. Мы просыпались с утра пораньше и шли на пробежку вокруг озера. Кстати, здесь, в Париже, я возобновила эту привычку бегать по утрам и мне ужасно нравится. Если хочешь, давай со мной?

Я кивнула, хотя, разумеется, толком не успела обдумать её предложения, просто мне хотелось, чтобы она поскорее продолжила рассказ. Её доверительная речь пленила меня.

– Днём мы ходили на то же озеро купаться и загорать. Лето стояло безумно жаркое. У меня был всего один купальник, который моментально высыхал на жаре, и мне даже в голову не приходило, что их может быть несколько в женском гардеробе, – добавила Николь со смехом, – сейчас у меня их семь или восемь, а я так редко бываю на пляже! Ну что за несправедливость? В том купальнике я впервые почувствовала себя женственной: может быть, дело было в том, что в его лифе были поролоновые чашки, а в моих обычных бюстгальтерах их не было, а пышногрудой я никогда не была; может быть, дело было в том, что он выгодно оголял меня и тем самым привлекал взгляды противоположного пола; а, может быть, до этого я вообще никогда не думала о том, что ко мне коим-то образом может относиться слово «женственность», я вообще не задавалась этим вопросом, такое мне просто не приходило в голову. Так вот, тем летом я впервые почувствовала себя женщиной. Может быть, просто возраст пришёл.