«Откровения о…» Книга 4. Верность - стр. 45

И действительно, с Красной площадью едва не случился облом. Она была настолько переполнена народом, что на неё уже не пускали. И только в последний момент толстенький полицейский, услышав, как я по-немецки прошу Алекса не расстраиваться, широко улыбнулся:

– Дойчи?

– Ja, wir sind Deutsche! – с готовностью отозвалась я. – Können wir durchkommen?8

Сомневаюсь, что он понял меня, но всё-таки махнул рукой, пропуская нас под рамку металлоискателя:

– Ну ладно, идите. С наступающим, Дойчи! Раша форевер! Хеппи нью ир!

– И вас с наступающим! – забывшись, радостно взвизгнула я, и он только беззлобно развёл руками.

И вот когда мы вошли на Красную площадь, где народу было столько, что не протолкнуться, когда Алекс увидел Кремль и собор Василия Блаженного вблизи, а ещё каток, гигантскую ёлку и всё-таки матрёшек в человеческий рост, и даже медведей – он просто обалдел. Я смотрела на него и радовалась – мне удалось! А что чувствовала сама – до этого сейчас не было времени… Этого даже касаться не хотелось, было страшно – настолько сильно оно раздирало меня изнутри, грозилось прорваться то ли слезами, то ли сумасшедшим смехом.

…С шумной весёлой толпой орали во всё горло, считая удары курантов, потом добрых минут пять смотрели грандиозный фейерверк, поздравляли друг друга, случайных прохожих, и сами получали поздравления и объятия незнакомых людей…

В гостиницу вернулись около двух ночи, едва живые от усталости, но довольные. Тут же набрали Николоса, у него Новый год как раз только-только должен был наступить. Поздравления, пожелания, наставления, обещания, благодарность…

Спать, господи, спать!..

Мне снилась Красная площадь, салюты и кутерьма человеческих лиц. Потом я потеряла в ней Алекса и бегала, искала, проклиная себя за дурацкую идею ехать в Москву. А потом во всей этой толчее встретила вдруг Ленку – ту ещё Ленку, одноклассницу лет девяти… за руку с отцом. Денис был в смешной меховой шапке, с усами и красными от мороза носом и мочками ушей.

– Люда, привет! – увидев меня, пискляво закричала Ленка и потащила Дениса за собой, ближе ко мне. – Пап, это Люда, мы с ней в одном классе учимся!

– Здравствуй, Люда, – широко улыбнулся он, отчего усы встопорщились, и я увидела в них капельки влаги, под самым носом. – На пятёрки, надеюсь, учишься? На вот, держи! – и протянул мне мандарин. Теплый такой, ароматный, из кармана. – С Новым годом!

– С новым годом, – несмело ответила я. Неужели он меня не узнал? Или только сделал вид, потому что Ленка рядом? Или просто я теперь совсем другая?

А они уже исчезали в толчее. Я поспешила следом, пытаясь не потерять из виду широкую спину Дениса и белоснежную кроличью Ленкину шапку с помпонами, и в памяти вдруг всплыло чётко, как молитва: «От Павелецкого – в метро на Замоскворецкую линию, и до Тверской. А оттуда – к памятнику Долгорукому. Там тебя будут ждать…»